Книга Запретное искушение - М. Джеймс

Я закрываю лицо руками, пытаясь сохранять спокойствие. Все это время я думал, что Саша была заброшена в этот мир волею судьбы, но она родилась в нем так же естественно, как и я, или Виктор, или Лука, или кто-либо еще из моего окружения. Она просто не знала. Никто из нас не знал. И теперь все, что я могу сделать, это попытаться вытащить ее. Самый большой вопрос заключается в том, как это сделать, и что еще сложнее, как сделать это так, чтобы Саша согласилась.

Когда я этим вечером спускаюсь вниз, Арта нигде не видно. Саша в неформальной гостиной, свернувшись калачиком на диване в виде шезлонга читает книгу. Она поднимает взгляд, как только я появляюсь в дверях, как будто знает, что я стою там, не сказав ни слова. Я вижу, как ее глаза немного расширяются при виде меня, нарядившегося для вечера.

Она грациозно перекидывает ноги через край дивана, направляясь ко мне, а я стою там, ошеломленный тем, как красиво она выглядит даже в таком виде, в свободных черных спортивных штанах, подвернутых под колени, тонкой белой майке и с собранными на макушке волосами. Ее бледное лицо обнажено и гладко, зеленые глаза сияют, когда она подходит ко мне. Я чувствую, как моя грудь сжимается от волны безудержного желания, Саша останавливается в нескольких дюймах от меня, ее взгляд скользит вверх-вниз.

— Ты так привлекательно выглядишь. — Ее зубы задевают нижнюю губу, когда она подходит немного ближе, протягивая руку, чтобы коснуться узла моего галстука. — Правда, он немного кривоват.

Я чувствую тяжелый стук своего сердца в груди, когда она поправляет его, смотрит на меня из-под опущенных ресниц, улыбается с оттенком грусти, отступая назад с плотно сжатыми губами.

— Удачи сегодня вечером, — тихо говорит она.

— Спасибо. — Я не знаю, что еще сказать, глядя в пространство между нами. — Увидимся, когда я вернусь.

Я сам еду в поместье Кашиани, поскольку в настоящее время у меня нет нанятого водителя. Меня немного передергивает при мысли о будущем, когда мне снова понадобится полный штат сотрудников, после того как я так долго работал в основном для себя. У меня нет никакого желания снова возвращаться к тому, чтобы меня ждали по рукам и ногам, и мне также не нравится думать о будущем, в котором мне придется проводить в Италии большую часть своего времени. Теперь мой дом — Нью-Йорк, на втором месте — Бостон, и все воспоминания, которые у меня здесь остались, я бы предпочел спрятать в старую пыльную коробку на чердаке своего сознания. Но я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы обезопасить Сашу.

Внутренний двор поместья Кашиани уже заполнен автомобилями, из него выходят пары в элегантных вечерних костюмах и поднимаются по ступенькам к особняку, пока камердинеры садятся в свои автомобили. Искрящийся маслянистый свет льется из открытых дверей в темноту, вместе с ним доносятся звуки струнного квартета, и я чувствую автоматический комок беспокойства в животе, когда отдаю ключи от своего Ferrari парковщику.

У дверей стоит швейцар в униформе, который ведет гостей в официальный бальный зал в задней части особняка. Когда я вхожу, комната наполняется тем же светом и музыкой, стеклянные двери в задней части распахнуты, впуская теплый летний воздух и звуки журчащих фонтанов из сада за ней. Столы и танцпол расставлены, и я немного неловко стою в дверях, пытаясь вспомнить, как это делается.

Я был на подобном мероприятии ровно один раз, незадолго до отъезда в семинарию, чтобы мой отец мог похвастаться своими послушными сыновьями, один наследник, другой священник, и напомнить семьям, что он больше, чем просто заблудший ребенок. Воспоминания сейчас как в тумане, и я испытываю сильное желание быть где угодно, только не в этой комнате.

— Сегодня у тебя нет свидания? — Мягкий женский голос доносится из-за моего локтя, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть высокую стройную брюнетку, стоящую рядом со мной. Она потрясающе красива, одета в вечернее платье цвета лесной зелени, сшитое из какого-то скользкого материала, ее волосы собраны в сложную прическу, закрепленную изумрудными и серебряными заколками, которые сочетаются с изумрудными и бриллиантовыми украшениями, свисающими с ее ушей и шеи. У нее глубокие темно-карие глаза, и они оценивающе оглядывают меня, легкая ухмылка играет на ее розовых губах. — Ты слишком красив, чтобы быть без пары.

Она протягивает тонкую, ухоженную руку.

— Адриана Кашиани.

Я напрягаюсь, беру ее руку и легонько провожу губами по тыльной стороне ладони. Я знаю это имя после всех проведенных мной исследований, она старшая дочь Эдо и пока ни с кем не помолвлена. Я чувствую ловушку или заговор и старательно сохраняю невозмутимое выражение лица, когда смотрю на нее.

— Максимилиан Агости. Рад познакомиться с вами, мисс Кашиани.

— Агости. Что ж, это имя, которое никто из нас давно не слышал. — Она мило улыбается, позволяя своей руке на мгновение задержаться в моей хватке, прежде чем высвободить ее. — Мой отец так рад, что ты здесь сегодня вечером. И теперь, когда я встретила тебя, я тоже. Ты должен пообещать мне потанцевать сегодня вечером, музыка прекрасная, и я хочу побольше услышать о том, что у семьи Агости появился новый наследник.

— Конечно. — Я слегка наклоняю голову в ее сторону. — Сочту за честь.

— Мой отец тоже хочет с тобой познакомиться. — Она снова одаривает меня своей очаровательной улыбкой. — Он попросил меня привести тебя к нему, если я тебя увижу. И вот ты здесь! На самом деле это было очень просто. Ты пойдешь со мной?

Как будто у меня действительно есть выбор.

— Конечно, — повторяю я тем же слегка нейтральным тоном и следую за Адрианой через сверкающую комнату к двери в дальнем левом углу.

Она выходит в тускло освещенный коридор, и она показывает рукой.

— Прямо по коридору и направо. Его охрана снаружи, назови им свое имя, и они тебя впустят.

Похоже, у Кашиани есть склонность к драматизму.

Однако, насколько я помню, так не у всех. Такие мужчины, как Лука и Виктор, Коннор и Лиам, наследники во втором поколении, выросшие в Штатах с более современными идеями, деловой практикой и домами, по моему опыту, довольствуются офисами, которые отражают вкус городского миллиардера, а не это старомодное позерство. Но я помню, что мой отец был таким же, человеком, который с трепетом принимал гостей в своем великолепном кабинете, руководил делами за огромным письменным столом, откуда открывался вид на его зеленеющее поместье.

Кашиани, похоже, предпочитает более угрожающую эстетику. Прихожая темная, обшита панелями из тяжелого дерева и обоями глубоких тонов. В