их клана. Если бы он отказал, то нам пришлось бы ехать к ее отцу. Но лорд Кшорон был готов провести обряд на исходе осени, в дни Звенящего Предзимья. Они наступят через две седьмицы…
В комнате вновь воцарилась тишина. Затем лорд Бурегаг произнес:
— Найди убийцу, человек!
* * *
— Что вы собираетесь предпринять теперь? — спросил лорд Вателли, когда они покинули дом Бурегага.
— Постараюсь найти Ариту Борбан. Вы знакомы с ней?
Вателли ответил не сразу:
— Видел, и не раз. Но сказать, чтобы был знаком… Служанка, домоправительница… Ви была большой девочкой, и вполне разумной. Поэтому я не интересовался, кого она нанимает на работу.
— Я понял, — кивнул Иван. — Кухарка сказала, что у родителей Ариты дом на улице Медников. Это далеко отсюда?
— Порядком. Это в Верхнем городе.
Лорд Вателли задумался, потом, приняв решение, вдруг предложил:
— Садитесь в экипаж. Поедем туда вместе.
Иван залез в самобеглую коляску.
— На улицу Медников! — скомандовал эльф.
Коляска помчалась сторону, противоположную той, откуда они приехали. За окном мелькали дома, но вдруг экипаж выехал на широкую аллею. С одной стороны дороги между стволами стало видно море, которое вдруг оказалось далеко внизу.
— Вы не думаете, что девушка будет стесняться вас? Может, лучше я один? — засомневался Иван. — Простые разумные не очень любят разговаривать с аристократами.
Эльф рассмеялся:
— Улица Медников — одна из самых дорогих в столице. Если у родителей Ариты там дом, а не коттедж для слуг на задворках какого-нибудь дворца, то ее отец, как минимум, преуспевающий торговец. Вам так и сказали: «У родни там дом?» Не «живут на улице Медников»?
Иван помолчал, вспоминая разговор с кухаркой, и, в конце концов, произнес:
— Да, именно про дом. И с таким выражением… я сразу не понял, а это, оказывается, значило, что родители девушки богаты.
— Вот именно, — снова хихикнул Вателли. — А я — старый дурак. Сто раз видел эту гномсу… она казалась мне какой-то серой мышью. Одевалась очень скромно, почти как монашка, но сейчас понимаю, что это — очень дорогая скромность. Я не разбираюсь в женских нарядах, но сейчас вспоминаю… По крайней мере, то платье, в котором она приезжала на объявление наследства, стоит больше, чем иные бальные наряды моей жены. Толстая мавальская шерсть, очень объемная, платье больше похоже на летнее пальто, и короткая нитка мелких голубых сапфиров у шеи… Сейчас я понимаю, что это — настоящие сапфиры, а не стекло. Я тогда еще подумал, что красить стекляшки в голубой — это вульгарно. Но если камни натуральные, то на такую нитку можно купить пару моих колясок…
— Интересно, почему такая девушка притворялась служанкой? — задумчиво произнес Иван. — Знаете, лорд Вателли, в этом деле все совсем не так, как кажется. И я не могу понять, почему так…
— Я тоже, — согласился эльф. — Нит прав: вокруг этого дела слишком много великосветского бабья.
— В первую очередь непонятно, почему им занимаюсь я, а не контролеры из Академии, — продолжал размышлять вслух сыщик. — Они могли потрясти всю ее кафедру, а я вряд ли смогу узнать даже, какими исследованиями она занималась и с кем общалась в Академии. Вряд ли со мной будут разговаривать. Всем магам удобно, если убийцей будут считать лорда Бурегага.
— В этом я, наверное, смогу помочь, — решительно сказал лорд Вателли. — Милли тоже считает, что командор — самый удачный кандидат в убийцы. Как маг он абсолютно бесталанен. Северные варвары вообще считаются довольно примитивными существами. Те же гномы, только побольше размером да водоплавающие. В Академии к ним относятся с некоторым… нет, не призрением, а… в общем, лорд Бурегаг — разумный не из того круга, в котором общалась Виолин.
— А вы?
Эльф снова расхохотался:
— Вы умудряетесь задавать злые вопросы! Я тоже в какой-то степени изгой. Я бесталанен в тех сферах, которые считаются престижными у разумных моего положения. Я не чувствую токи живой жизни. Это проклятие нашего рода, в нем почти не бывает благословляющих. Поэтому я — всего лишь солдат.
Иван лишь покачал головой. На Земле все просто: есть деньги — тебя уважают, нет — нищеброд. А тут…
Впрочем, долго размышлять о странностях местной иерархии не удалось. Самобеглая коляска проехала через парк и вывернула на широкую улицу. Правда, о том, что парк кончился, сменившись жилым кварталом, Иван догадался лишь по тому, что за деревьями вдоль дороги появились красные черепичные крыши. И то их было видно лишь потому, что листья уже почти облетели. Дома не теснились друг к другу, как в портовом квартале, а прятались за каменными или решетчатыми оградами с узорчатыми коваными воротами.
На одном из перекрестков сыщик заметил будочку, похожую на земной полицейский «стакан».
— Притормозите, я хочу перетолковать с местным стражем, — попросил Иван.
«Стакан» оказался обитаем, чему сыщик несказанно обрадовался. Разыскивать девушку по имени на богатой улице гораздо сложнее, чем в приморском квартале. А вот постовой полицейский, увидев жетон дознавателя, удосужится пошевелить мозгами и подумать, чьей дочерью она может быть.
— Третий дом от угла, в узоры ворот вплетены циркуль и лупа, — сообщил Иван, открыв дверь коляски. — Доедем или прогуляемся?
— Третий до от угла? — удивился лорд Вателли. — Его владельца зовут мастер Бордарг, а не Борбан… я это абсолютно точно знаю, мэтр Бордарг — один из основных поставщиков огненных кристаллов для армии, я несколько раз был у него в гостях… хотя…
Эльф спрятал лицо в ладони:
— Вот я идиот!
Глава 17
Астралия ошиблась, думая, что ее юный дядюшка Ликус Бооти не захочет общаться с бесталанной родней. На следующее утро, едва девушка вышла из своей комнаты, перед ней возник дворецкий, держащий в руке какой-то листок бумаги, и огорошил ее заявлением:
— Если попросите сегодня выходной, то предварительно осмотрите фикусы в нижней галерее. Мне они кажутся больными.
Девушка растерялась:
— Но я вроде бы не хотела… не просила…
— Сейчас попросите, — мастер Льюис протянул ей записку. — Но предупреждаю: сначала сделайте то, что я сказал.
Астралия взяла листок — это оказалось демонстративно вскрытое письмо от Ликуса. Пробежав глазами по строчкам, она удивленно спросила:
— Мастер Льюис, а зачем мне выходной, если дядюшка приглашает меня в кафе после пятой полуденной склянки? Хватит и пары часов.
— Дядюшка? — дворецкий скептически поднял брови. — Это все объясняет.
— Да, Лик — долгоживущий, поэтому он еще студент, хотя старше меня на пятнадцать лет, — принялась объяснять Астралия. — Мы с ним вместе росли. Кстати, а как добраться отсюда до этого кафе…
Девушка еще раз взглянула на листок:
— «Веселый пончик»… Это где?
