— он вскоре скинул куртку, оставшись в одной холщовой рубахе, но это не спасало от убийственного зноя — солнце, хоть и клонившееся к краю земли, по-прежнему палило нещадно, словно намеревалось в оставшиеся до захода часы выжечь весь мир до последней былинки. Гэдж никогда не любил солнца, а сейчас оно и вовсе казалось ему смертоносным и ненавистным творением какого-то злобного черного колдуна… Даже иногда налетавший с дальних холмов ветерок не являл собой спасения от зноя и удушающей духоты — он был сухой и горячий и неизменно нес с собой песок, пыль и прихваченную где-то соломенную труху. И конца краю этому блужданию по унылому бездорожью, кочковатой равнине и колючей, хватающей за ноги цепкой траве в ближайшие часы не было и не предвиделось.
— Ничего, вскоре выйдем на дорогу, там будет полегче, — сказал Гэндальф, видимо, заметив измученный вид спутника. — Там должны быть колодцы…
Колодцы! Гэдж только сейчас вдруг (с ужасом!) понял, что фляга с водой, которую он предусмотрительно наполнил из родника на опушке Фангорна, действительно пуста уже больше чем наполовину.
Ну и куда я здесь могу сбежать? — тоскливо подумал он. Здесь — в этой безграничной, выжженной солнцем степи, где мне не известно расположение ни дорог, ни деревень, ни колодцев, ни водоемов… Да и есть ли они тут вообще, эти несчастные водоемы? В этих поганых иссохших полях можно заплутать хуже, чем в лесу… и блуждать днями и ночами, продираясь сквозь заросли бурьяна, собирая на себя гроссы колючек, отмахиваясь от назойливой мошкары и сбивая ноги о припрятанные в траве камни, и наконец бесславно помереть где-нибудь в овраге от изнеможения и жажды — и никто никогда даже не найдет мой высохший труп, кроме разве что пронырливых степных волков…
— О как! — сказал Гэндальф.
Они поднялись на длинный пологий косогор. Равнина по-прежнему безжалостно тянулась за край земли, к невысоким холмам, видневшимся на востоке — но над этим далеким взгорьем висела темная и мутная сизая дымка. В лицо дохнуло свежим ветерком — и Гэдж жадно глотнул благословенный прохладный воздух не только легкими, но прямо-таки всем телом, раскалившимся к этому моменту до температуры плавления.
Волшебник, приложив ладонь ко лбу, смотрел на висевшую в небе дымку с некоторой тревогой.
— Вон те дальние холмы — это Волд. С северо-запада он ограничен Каменистой грядой. Но, леший возьми, к вечеру, кажется, соберется нешуточный дождь…
— Тогда понятно, почему сейчас так жарит, — пробормотал Гэдж.
— Хорошо бы до ночи найти крышу над головой… да и провизия у нас уже подходит к концу, надо бы где-нибудь прикупить свежей.
— Нам придется зайти в какую-нибудь деревеньку?
— Да. Места здесь, конечно, не такие густонаселенные, как в южном Рохане, но все же кое-какой народ встречается… Видишь вон ту купу деревьев чуть в отдалении?
— До неё миль пять…
— Все десять — расстояния в степи обманчивы. Там селение, рощица и небольшой прудик. Надо спуститься с холма, внизу должен быть большак…
Большак тянулся с юга на север — из Альдбурга к устью реки Лимлайт. Над дорогой, покрытой слоем песка и потрескавшейся грязи, в которой навек окаменели отпечатки лошадиных копыт, висела кисея медленно оседающей пыли, да ветерок гонял туда-сюда огромные неряшливые шары перекати-поля. По обочинам густо рос мелкий степной подорожник, вызывающе свежий и зеленый в этом свирепом засилье желтой жухлой травы. Идти по большаку оказалось не в пример легче, нежели по зарослям полыни и ковыля, к тому же вскоре путники набрели на колодец, возле которого наконец смогли освежиться, умыть пропитанные по́том и пылью лицо и руки и наполнить водой опустевшие фляги. Воздух по-прежнему был неподвижен и раскален, точно в огромной, дышащей жаром печи, но дымка, копившаяся на восточными холмами, стала заметно чернее и ближе. Кое-где небо пропарывали белые беззвучные всполохи далеких зарниц.
— Надо поторопиться, — пробормотал Гэндальф, утирая рукавом пот со лба.
До селения, спрятанного под сенью небольшой рощицы, оставалось, наверное, около двух миль. По обочинам начали встречаться следы кое-какой разумной деятельности: вытоптанные скотиной и лошадьми проплешины на лугах, участки выкошенной травы, возвышавшиеся там и сям невысокие стога, подсыхающие в пыли коровьи лепешки. Буйное луговое разнотравье по сторонам дороги сменилось неширокими полосами возделанной земли, где росли кукуруза, овес, ячмень и люцерна. Наделы были огорожены от посягательств скотины простенькими изгородями из неошкуренных жердей.
— Накинь капюшон, — вдруг быстро сказал Гэндальф Гэджу. Это была не просьба — приказ…
Орк, и без того смертно изнемогающий от жары, поспешно натянул куртку, накинул на голову глубокий капюшон, спрятался под ним, как черепаха под панцирем. Оглянулся: с межи на дорогу выкатилась колымага, груженая сеном и запряженная парой ленивых флегматичных волов. Возница добродушно окликнул путников:
— Хэй, люди перехожие, вы куда, не в Утиную Гузку направляетесь? Садитесь, подвезу.
— Благодарю, добрый человек, — смиренно откликнулся Гэндальф. Он не заставил себя упрашивать — положил посох в телегу и живо взобрался на козлы рядом с возчиком. Гэдж вспрыгнул на задок, повернувшись к спутникам спиной, поудобнее устроился на свежем сене, возвышавшемся в телеге золотистой душистой горкой, свесил с бортика усталые ноги. Они тотчас заныли и загудели, будто тяжелые болванки, налитые свинцом.
Возница крякнул, хлестнул волов кнутом, и колымага, дребезжа, неторопливо покатилась дальше. Дорога потянулась назад длинным и серым нескончаемым полотном.
— Вы откуда, люди перехожие? — Скучающему вознице, видимо, хотелось поговорить, узнать из первых уст самые распоследние любопытные новости. — Из Эдораса али из Альдбурга?
— Из Альдбурга, — помолчав, неохотно отозвался Гэндальф: в отличие от словоохотливого возчика, маг к разговорам был явно не расположен. — На Каменистую гряду топаем.
Возчик вздохнул.
— Не дойдете сегодня, дождем накроет… Ну, как дела там у вас в Альдбурге, что новенького из столицы слышно? На севере-то, говорят, неспокойно…
— Неспокойно? — переспросил Гэндальф.
— Да. Орки, бают, откуда-то объявились, чтоб их! Аккурат вдоль реки Лимлайт…
Колесо наскочило на кочку, телега подпрыгнула, и Гэдж вместе с ней подпрыгнул тоже… Орки! Где-то здесь, совсем рядом!
— Странно… — Гэндальф сидел, обхватив плечи руками, задумчиво глядя на дорогу. — Орки? Откуда бы им тут взяться? А что за орки-то? Может, гоблины пещерные с Туманных гор?
Возчик хмыкнул.
— Да какие гоблины, уруки самые настоящие — высокие, здоровенные! Говорят, две деревни уже пожгли… Я сам-то не видел, то от беженцев, которые в форт на Каменистой гряде явились, слушок ползет. Астахар, тамошний воевода, взгоношился, разослал окрест гонцов с наказом: населению бдительность неукоснительно проявлять, после захода солнца в степь не выходить да по дорогам в одиночку не передвигаться. За каждого пойманного шпиона или прочую подозрительную
