говорить об этом так уж легко.
— Простите, — не смог я найти других слов.
— Вам-то чего извиняться? А что до меня, то не берите в голову, уже отболело. Почти. Вот решила, что не стоит держать это в себе, и лучше высказаться, может, полегчает. — Голос её дрогнул, и она явно боролась с подступившим комом.
— Арина Егоровна, я посоветоваться с вами хотел, — решил я сменить больную тему.
— Слушаю вас, Пётр Анисимович, — приняла она мой манёвр.
— Не знаю, что делать с Лизой. Все наши усилия не приносят должного результата. Ну не могут они никак принять тот факт, что им не быть вместе, хоть кол на голове теши.
Понятия не имею, как относиться к её признанию и что мне с этим делать. Да и ей сейчас нелегко. Открыться и поделиться своей болью, в принципе, правильное решение. И по идее, ей должно полегчать. Вот только если это и случится, то не сразу. Но на сегодня точно хватит подобных переживаний. А потому нужно её отвлечь, переключив внимание на что-то другое.
— Ну так и не мешайте им, а помогите, — пожала она плечами.
— Я уже пытался, и увы, сделал только хуже. Подарил надежду, окрылил, а после все мои начинания разбились о реальность.
— А вы не останавливайтесь на полпути. Коль скоро взялись за что-то, то доведите до конца.
— Как? — недоумевающе пожал я плечами.
— Обесценьте Вадима Петровича для рода Рощиных.
— Как? — вновь спросил я, теперь разведя руками.
— Поднимите ценность его старшего брата. А лучше сразу и младшего в придачу. Вам же это раз плюнуть. Только не забудьте предварительно провести соответствующие переговоры с его матушкой.
— То есть…
— Именно.
— И где вы раньше-то были, Арина Егоровна?
— Не поверите, но я об этом подумала вот только что после того, как открылась вам, — улыбнулась она.
— Арина? Здравствуй, а что ты тут делаешь? — искренне удивилась вышедшая на крыльцо сестрица. — Уж не подбиваешь ли клинья к моему брату? Имей в виду, он занят.
— А почему ты решила, что я не собираюсь его убить?
— Оттого, что вид у тебя точно не воинственный. А какой-то…
— Мы собираемся полетать, — кивнув на уже вновь упакованный дельтаплан, произнёс я.
— И я не знаю, радоваться мне или нет. Оно вроде и хочется, и колется, — поддержала меня Столбова.
— Ага. Понимаю. Лично я отказалась. С меня хватило подъёма на воздушном шаре. Сколько страху натерпелась, просто жуть. Хотя тебе вроде понравилось. Но, признаться, я удивлена, братец, отчего ты не удостоил подобной чести Марию Ивановну.
— Она занята, и я решил не выжидать, когда у неё появится пара-тройка свободных часов.
Брехня. Она бы с радостью и, мало того, даже уже изъявила желание, стоило только мне предложить. Но тут между нами встал Успенский, который заявил, что этот полёт состоится только через его труп, и никак иначе. Они с великой княгиней, мол, всё ещё не получили подтверждение отсутствия контроля императором моей тушки. Кто знает, вдруг тот велит технично грохнуть наследницу, обставив всё под несчастный случай. Вот и остановился выбор Марии на Арине, с которой мы вроде как в контрах. М-да. А тут вон чего выясняется.
— Ты на службу? — спросила Столбова мою сестрицу.
— Да. Уже опаздываю.
— Беги, — махнул я рукой и сделал знак Дымку с Хрустом.
Те понимающе кивнули, Илья взял на изготовку ружьё, Клим один конец упакованного дельтаплана, я второй, после чего открыл портал. Дымок без промедления проскочил в его зев и, наскоро осмотревшись, подал нам знак проходить. Следом за нами на вершину холма вышла Столбова. Я этот холм давно уже облюбовал, тут и с воздушными потоками дела обстоят хорошо, и места пустынные, так что для полётов настоящее раздолье…
Испытания прошли вполне удачно. Дельтаплан уверенно нёс на себе экипаж из двоих человек. Один за пилота, а второй стрелок. Для нормальной эффективности и тот и другой должны быть не менее девятого ранга. Не сказать, что для меня это серьёзная проблема, но определённые усилия всё же потребуются.
С другой стороны, с самого зарождения авиация всегда была дорогим удовольствием, а лётный состав элитой вооружённых сил. Нужно только понять, насколько эффективной она окажется конкретно вот в таком исполнении, после чего и принимать окончательное решение…
С утра пораньше, пока Лиза ещё спала, я подорвался с постели и поднял свою команду. В смысле Дымка, Хруста и Зиму, после чего мы направились к углу двора, провожаемые недовольным взглядом десятника, командовавшего охраной. Ну сколько можно, ни днём ни ночью покоя нет. Сейчас-то раннее утро, но кому от этого легче, коровы в этом квартале отсутствуют, и в такую пору просыпаются в лучшем случае повара. А тут опять грохот, что твоя пальба.
Я подмигнул унтеру, мол, извини, и ступил следом за Хрустом с Зимой. Дымок, нагруженный воздушным шаром, с недовольным кряхтением пошёл замыкающим. Ему до жути не нравилось перемещаться порталами, но в последнее время он только так и путешествовал, скучая по тем временам, когда на вот такой переход требовалось не меньше недели, а скорее даже дней девять, если без «Восстановления».
Вышли мы в полутораста верстах восточнее Москвы близ границы со Смоленским княжеством. Увы, но это была самая близкая точка из известных мне. Я недовольно сморщился из-за сыпанувшей мне в лицо снежной крупы и невольно поёжился. Что ни говори, а переход из ласкового тепла, когда даже ночью стоял, пусть незначительный, но плюс, в мороз, да ещё и с ветром. Бр-р. Холодно. А мы ещё и одеты достаточно легко. Ну вот не ожидал я такого. Впрочем, это скорее от резкого перепада температуры. Ничего, скоро акклиматизируемся.
Кивнул Дымку, он тут же сбросил с плеч лямки воздушного шара и подготовил его к активации. Хруст и Зима контролируют подходы от возможной напасти. В их лупарах обычные стреловидные пули, и только в стволах пистолета под левую руку по паре «Пробоев». Я, по обыкновению, заякорился и пропустил в кольцо конец страховочной верёвки, привязал его к подвесной и полез в неё сам.
Увы, но из-за низкой облачности прострелить маршрут дальше, чем на двадцать вёрст, не получилось. Со второго захода мы прыгнули ещё на тридцать, и только после этого видимость улучшилась до пятидесяти. С третьим прыжком мы оказались близ
