и все.
* * *
Пока подполковник Смурнов искал ключи и разбирался с документацией в сейфе подполковника Репьина, я успел проверить еще два склада. Оставались склад продовольствия и гараж, но завершить проверку подполковник мне помешал своим приходом.
– Замечаний нет?
– Никак нет, – опередив меня, ответил старший прапорщик.
Подполковник забрал все бумаги по проверке.
– Отнесу в машбюро – пусть акты распечатают. Если что, я у себя на третьем этаже…
Меня он словно не заметил. Может быть, смущался, что кабинет на третьем этаже он уже рассматривал как свой законный.
А вот меня вместо кабинета на первом этаже тянуло в ротную канцелярию, хотя свой бывший письменный стол я уже уступил вместе со всем содержимым старшему лейтенанту Громорохову. Как и сейф, из которого я забрал только свои планшеты. Но чтобы не мешать новому командиру роты, не навязывать ему свое мнение и видение и зная, как сам не люблю жить по чужой указке, в канцелярии роты я решил появляться как можно реже. Я отправился в свой новый кабинет.
Новый дежурный по штабу, опять с петлицами автомобилиста, доложил мне, что за время моего отсутствия ничего серьезного не произошло («происшествий не было»). Я открыл дверь ключом и только успел усесться за свой стол, как мне на городской телефон позвонил подполковник Муравьинский из республиканского ФСБ.
– Здравствуй, Василий Николаевич. Муравьинский беспокоит.
– Здравия желаю, Николай Николаевич! У меня аппарат с определителем, я ваш номер узнал. Чем могу быть полезен?
– Ну, во-первых, хочу поздравить тебя с новой должностью. Сам как, разницу ощущаешь между командиром роты и начальником штаба отряда?
– Спасибо, товарищ подполковник, я только пытаюсь войти в курс штабной работы. Никогда раньше подобными делами не занимался, а тут… Приходится осваивать.
– Надеюсь, освоишься быстро и мне поможешь.
– В чем, товарищ подполковник?
– Поможешь поймать того, кто застрелил двух депутатов. На меня, честно скажу, уже и начальство наседает. Давно такого не было, чтобы в один вечер один человек провел сразу два удачных покушения. Я же оппозицию курировал со стороны ФСБ! Есть еще в МВД человек с такими же обязанностями и полномочиями. Во многом мы друг друга дублируем, но в данном случае оба пришли к одинаковому выводу.
– К какому, Николай Николаевич?
– Что работал очень хладнокровный профессионал с отличной подготовкой. Ни я, ни мой коллега из МВД такого в рядах оппозиции не наблюдали. Там в основном одни болтуны. Только ругать умеют, а своего ничего предложить не могут. Им просто нечего предложить.
– Это касается депутатов любого уровня, – заметил я. – Помочь вам постараюсь по мере своих сил, но у нас же, вы знаете, в основном методы силовые. В поисках мы не сильны.
– Но вы же разведка, у вас наверняка есть собственные каналы поиска!
Оказывается, в ФСБ известно даже то, что спецназ имеет собственных информаторов. Меня не удивило бы, если бы Муравьинский перечислил их поименно.
– Если что-нибудь, хотя бы отдаленное, появится, вы только номер наберите! А уж наш спецназ сам отработает.
– Договорились, товарищ подполковник, обязательно, – ответил я.
Дверь открылась, и из темного коридора в светлый кабинет с большими окнами просунулась не по возрасту, а по национальности седая голова капитана Исмаэляна. Стука в дверь я, видимо, не услышал. Начальник шифровального органа сводного отряда не из тех людей, которые могут зайти, чтобы просто поболтать. Игорь Артурович – человек дела.
– Извините, Николай Николаевич, ко мне пришли.
– Всего хорошего! Я на тебя, майор, очень надеюсь. Удачи тебе!
– Спасибо, товарищ подполковник. До встречи, – попрощался я и сделал рукой приглашающий жест в сторону двери.
Капитан вошел, зажав под мышкой свою папочку из затертой по округлым углам искусственной крокодиловой кожи. Папочка была на замке-«молнии». Капитан расстегнул замок и положил передо мной на стол три шифротелеграммы.
– Валерий Петрович услышал, что ты пришел, и сказал мне. А то я уже трижды приходил, а тебя все не было.
– Оружейный склад принимал, – объяснил я. – Муторное дело…
– Смурнов тоже у предшественника принимал, тоже плакался.
– Я разве плачусь? – удивился я.
– Нет, ты смеешься.
Я и в самом деле улыбнулся.
– Странные у тебя понятия о человечестве. Значит, по-твоему, человеку дано только два состояния? Два, так сказать, жизненных пути: поплакать или посмеяться. А между ними ничего нет.
– Спроси у Ромашкина. Вчера днем он был склонен к гомерическому хохоту, а ближе к вечеру начал плакать и всю ночь мне спать не давал. Я даже жалеть начал, что согласился на его подселение. Он все жаловался на цвет своих волос и вообще на жизнь. Чем ты его припугнул?
– Я?
– Или ты лично, или вы вместе с майором Смурновым. Он, кстати, вчера еще в майорских погонах щеголял. Мне еще удалось обратиться к нему «товарищ майор», но он даже не поправил меня, хотя знал, что приказ уже пришел.
Я молча прочитал шифротелеграммы, расписал их по отделам в правом верхнем углу, как расписывал Смурнов, и вернул бланки капитану, чтобы он разнес их по отделам, как полагается.
– Расписываться за них не надо?
– Ты же уже расписался.
– А в прочтении?
– Не надо, – заверил меня Игорь Артурович со смешком.
Наверное, ему не слишком понравилась моя компактная убористая подпись. Начальники штабов обычно расписываются иначе – размашисто, в половину листа. Я сам видел, знаю, о чем говорю.
* * *
– У нас сегодня дежурный по штабу какой-то нервный, – сообщил Исмаэлян, перед тем как уйти.
– Нервный? Не заметил… – возразил я. – Доклад он делал как обычно, без всякой истерики. Но я посмотрю, спрошу его… А что случилось?
– Он вообще-то по подмене вышел. Должен был выйти другой, но он заболел. А этот ночь дежурил по гаражу, теперь по штабу будет еще сутки.
– Вот поэтому он и нервный. Подряд два дежурства – кому это понравится?.. Но мы же в армии служим. Приказали – значит, иди дежурь…
У меня снова зазвонил телефонный аппарат на столе. Определитель мелодичным женским голосом озвучил номер подполковника Сулейманова. Я пожал узкую руку капитану на прощание и снял трубку.
– Майор Одуванчиков. Слушаю вас внимательно, товарищ подполковник.
– Ну, во-первых, хочу тебя поздравить, майор, с назначением на должность.
– Спасибо, Абдурагим Маликович… Если есть «во-первых», то должно быть и «во-вторых»…
– Есть и «во-вторых», и даже «в-третьих».
– Так. Что во-вторых?
– Чем у тебя закончилась вчерашняя операция против второй банды?
– Если вы в курсе моего назначения, то должны быть и в курсе результатов.
– В смысле? – не понял Сулейманов.
– Во время операции получил тяжелое ранение подполковник Репьин. Его первый заместитель – так сказать, вице-командир – ввиду длительности лечения подполковника занял
