уметь стрелять надо — так и не охотился никогда, как-то другие приоритеты были. Только и становится в начальство, опыт есть и немалый. А знание что делать предстоит — оно придет постепенно. И люди подскажут!
Несмотря на непрекращающийся дождь ещё раз обошел лагерь, заглянул куда смог, осмотрелся уже другим взглядом, не просто любопытного новичка, а именно их будущего руководителя. Судя по количеству палаток и спальных мест в них, навскидку тут человек двадцать обитает, может не немногим больше, где-то так примерно. За ужином, всех, кто тут есть в наличии сейчас сразу увидел, они вместе собрались — явно меньше. И удивительно — все из разных мест, из разных стран. Значит остальные где-то ещё. Бродят? Странствуют? На мои вопросы большинство из присутствующих отвечали охотно, но еще надо ж знать что и как спросить… И у кого.
Что может знать кухарка? А подросток? Вот-вот! В результате расспросов и бесед понял следующее — какая-то часть здешних т вправду отправилась на другой остров к европейцам, какую-то работу для них делать. И большинство здешних мужчин, как раз, там. Ну понятно, ничего не меняется, как и на Земле, если это не Земля, трудоспособное мужское население батрачит на европейцев. Хорошо же, видать, они там устроились! Если здесь ничего не получится — мне туда надо будет перебираться, там явно есть чем заняться, там прогресс, а тут… Хотя, если даже тут, оказывается, есть и электричество и баня — что же там у них быть может?
День Двадцать Первый-3. Обломы
Халил (утро после шторма, д-21)
Поговорили мы вчера обстоятельно с этим их Комендантом. Рассказал он многое. Не всё, чувствую, что знает, мне он выложил, но и того, что наболтал — уже немало. Оказывается, здешнюю группу собирал и возглавлял некий Кот, как постепенно выяснилось из разговоров — обычный русский мужик из нашего города! И доктор здесь у них — татарка. Земляки — здесь???
Выехали они оба накануне на соседний остров, чтобы разобраться в какой-то непростой ситуации, там внезапно возникшей, и застряли надолго в связи со непогодой и вчерашним штормом. Остров-то видно — вон он, прямо напротив, а не добраться. А потом оттуда пришло сообщение, что Кот этот погиб. Утонул ли, или еще что — это, собственно, уже и не важно. Важно другое — он был у них Главным. И теперь его нет. Ни в живых, и никак нет — утонул… Попробовать мне занять это место? А чего пробовать занимать! Я-то уж точно смогу! Кто ж ещё-то из здешних, если не я? Ну не этот же рохля Комендант будет мной и остальными командовать? Кто он и ктоЯ́! Рыночный торговец и глава фирмы… есть разница? Вот то-то! Булсын, нәкъ шулай булсын! (пусть будет, именно так — тат.)
Одно лишь не сходится: как-то непонятно он себя ведёт, уклончиво. Вроде бы и соглашается, и кивает, но и не договаривает чего-то, не пойму я его. Будто бы и за то он, чтобы тут мы, настоящие, истинно правоверные мусульмане, главными теперь были, и, в то же время, чего-то или кого-то явно боится. Кого и зачем?
Да, собственно все они, кто тут что-то решает — слишком уж странно себя ведут, а остальные на них смотрят… И, чуть ли, не копируют их поведение. Будто знака какого-то, сигнала или ещё чего-то подобного ждут. Какого и от кого?
Радист их — молодой ещё парнишка-австралиец вообще непонятно что из себя строит. Спросил у него, что представлял из себя этот непонятный «Кот» — говорит что тот жизнь ему спас, и своей ради него рисковал… И молчит, не колется — больше никаких подробностей из него не вытащил. Что ж у них тут происходило-то? Вернется доктор — у нее спрошу, конечно, думаю уж она-то мне объяснит. Татарские женщины старшего уважают, менталитет у нашего народа такой, и уж она точно в курсе всего быть должна. Тем более, и «комендант» этот так и сказал:
— Вернется сюда Кошка, вот она сама всё тебе и объяснит! И про Кота, и про этот остров. И про всё другие, что тебе нужно. Она тут с самого начала, я-то уже сильно позже сюда попал. С безлюдного и безводного острова меня сюда привезли. Спасли от обезвоживания там. И по его же, Кота указанию. И приняли тут как родного. Так что против его воли я никогда не пойду.
— Так его ж нет в живых больше? Чего ты боишься-то теперь?
— Ну и что? Он такой, всякое может… и после смерти руководить нами будет…
— Ну уж в мистику-то не впадай!
— Да какая-такая мистика… Только скажу так: что практически во всех здешних событиях и боях она рядом с ним была, и он с ней постоянно советуется обо всём, что нас всех касается. Как скажет она — так мы и поступим. Только раз, когда на Зеланде высаживались, он её со мной, под моей охраной оставил, да еще во время недавнего боя она здесь в лагере была. Кстати, там и нам с ней тогда пострелять пришлось — мы с ней их Главному негру уйти не дали, его лодку прострелили!
Вот тут я чего-то снова не понял. Они тут что, постоянно с кем-то воюют? Как же так? В Инструкциях, которые на мой коммуникатор пришли, совсем всё по-другому, там про объединение много умного говорится.
Остальные здешние островитяне так и вообще, просто уходят от прямых ответов, хотя, вроде бы, и не скрывают ничего. Или на коменданта кивают, мол «он всё знает», или на доктора. Испанка эта ещё совершенно недобро меня встретила. Непонятно опять, с чего бы это? Я-то что ей такого сделал? Утром видел пришедшую с ночного поста русскую девушку — оказывается у них тут есть какой-то удаленный пост на горе, вот там они все посменно дежурят, высматривая опасности и оглядывая соседние острова. На смену ей знакомый мне Шайбан ушёл. Не боятся детей и подростков надолго отправлять одних… Говорят, что этот остров самый у них безопасный и надежно защищенный. А девушка как-то без интереса поздоровалась, перекусила и спать отправилась. Как-то сложно всё у них устроено — вроде и командира уже нет, а порядок есть, дежурства, наряды. Каждый знает — что ему или ей делать, как и когда. Но так, даже, и проще — мне только встроиться в их структуру надо. Прочно и надежно. И
