и оба договорились донести до сознания командующего главное: одним ударом закончить СВО и не допустить перемирия на условиях американцев, равно как и российских олигархов, заинтересованных не меньше американцев в продолжении войны.
– Подумали, – после паузы ответил Самойлов, гладко бритый и свежий, выглядевший так, будто прибыл только что с морских пляжей. Естественно, он переживал по поводу развернувшихся событий, но не подавал виду.
– Слушаю вас. – Сапрыкин сел за свой стол, на котором безукоризненно была разложена вся его оперативная канцелярия.
– Разрешите, товарищ генерал? – сказал Утолин, освобождая своего непосредственного начальника от мук заявлять о своём решении.
– Слушаю.
– Мы обсудили кардинальное решение. Самое позорное во всей этой катавасии то, что мы подчиняемся решениям людей, не только не помогающих фронту, но и прямо мешающих нам победить. Отбросим мнения тех, кто кричит о войне «со всем Западом», а не только с Украиной, и поэтому мы стоим на месте. Уверен, что это существенная причина, но не главная. И вы это знаете. Если бы ещё в мае прошлого года взяли Харьков и Киев, война была бы уже давно закончена. Кто отдал приказ «оптимизировать» потери и отступить от столицы в качестве жеста «доброй воли»?
– Короче, Борис Семёнович!
– Куда уж короче, товарищ генерал. А кто уговорил главнокомандующего не бить по мостам, жэдэ-путям и дорогам, по которым перевозится оружие из Европы? Кто вопил о том, что нельзя уничтожать «народное добро», принадлежащее олигархам? Кто послал команду киллеров для уничтожения САУ «Коалиция» со всеми её защитниками «ради спасения кровно нажитого» миллиардерами, то есть купленного у властей Украины?
– Борис Семёнович, успокойтесь, – недовольно проговорил Самойлов. – Не хватало, чтобы и к вам пришли киллеры.
По лицам присутствующих промелькнули улыбки.
Усмехнулся и Сапрыкин.
– Кроме «кровно нажитого» нашими миллиардерами в Украине немало и европейских активов. А половина её земель вообще принадлежит американцам.
– Плевать нам на американцев! А цена европейским активам и ценностям – дерьмо!
– Господин Зе вас не поддержит. Он давно точит на вас зуб и даже назначил награду за вашу голову. А начальник их разведуправления Болданов даже пообещал эту голову принести товарищу Зе в мешке.
Последний пассаж снова вызвал на лицах офицеров улыбки.
Утолин презрительно усмехнулся:
– Пусть радуется, что моё желание видеть Болданова не превышает его желание видеть мою голову в мешке. Но это всё лирика. Теперь физика. Мы предлагаем нанести точечный удар по бункеру Зе в Киеве. И война наконец прекратится.
В бункере наступила тишина.
Шевельнулся Чащин, но смолчал.
Взгляды присутствующих скрестились на каменном лице Сапрыкина.
Он по привычке хрустнул пальцами, пряча волнение за гранитной маской человека, наделённого властью.
– Кто это мы, Борис Семёнович?
– Мы, – заговорил Смоляков низким голосом.
Председателю Совбеза исполнилось шестьдесят восемь лет, он прошёл длинный путь службы в армии, на важных постах федерального значения, был спикером Госдумы и вице-премьером, и, глядя на его лицо, дышащее силой и решительностью, можно было не сомневаться, что этот человек способен выносить непростые решения.
– Мы, – повторил Смоляков. – Совет РОК. Вам известно, что я являюсь заместителем комиссара Корпуса. А в него входят многие персоны, пролившие кровь за Россию, служащие ей и сейчас, имеющие право голоса. Их чаша терпения переполнилась. Пора навести порядок и на фронте, и в стране. Я имею в виду возвращение активов олигархов народу.
Вопреки ожиданиям Утолина, командующий не вспылил, хотя в глазах генерала разгорелся и погас горький огонёк.
– Я не могу отдать такой приказ, – проговорил он, – не доложив главнокомандующему.
– Вам не придётся ему докладывать. Это сделаю я. Но вы можете помочь осуществлению плана.
Сапрыкин откинулся на спинку стула.
– Вы хотите, чтобы за меня взялся трибунал? Или чтобы за мной пришли киллеры Мордобьёва?
Самойлов улыбнулся. Ответ командующего означал, что он знает о попытке олигархов послать на фронт киллеркоманду для ликвидации САУ «Бесогон».
Улыбнулся и Утолин.
– Не стоит беспокоиться по этому поводу, Евгений Константинович, ни одна киллеркоманда из Центра больше не доберётся до фронта. Гарантирую.
– Допустим, я соглашусь. О каком плане вы говорите?
Самойлов посмотрел на Чащина.
Начальник разведуправления встал:
– Ночью мы были свидетелями возвращения группы полковника Шелеста. Операцию с использованием самоходки разрабатывал он и готов сделать это ещё раз.
– Вы говорили с ним?
– Он согласен. Мало того, согласны послужить Отечеству и бывшие охранники «Бесогона»: капитан Лобов и его бойцы.
Сапрыкин мрачно улыбнулся:
– Герои.
– Герои, – подтвердил Чащин не менее мрачно. – В последнее время героизм на фронте стал массовым явлением, и люди перестали уважать тех, кто гибнет за них на войне.
– Не надо обобщать, Глеб Борисович.
– Я не обобщаю, просто нередко вижу хохот бездельников на экранах ТВ, в то время как у нас погибших чуть ли не…
– Довольно, генерал! Мы не на ток-шоу. Ваше предложение я выслушал, но у меня нет ни одного свободного комплекса для ударов по Киеву. Вернее, я не могу доверить такое дело…
– Он есть, – сказал Утолин.
– Да? Интересно. Где?
– Та самоходка «Коалиция», которая заварила всю кашу, до сих пор стоит в лесу под Соледаром.
– Почему? – Сапрыкин посмотрел на заместителя.
Чуев вспотел.
– У наших тыловиков не дошли руки доставить её на фронт в расположение артиллеристов.
– Так прикажите кому следует!
– Есть!
– Не нужно трогать её, – сказал Утолин. – Фактически нужен всего один выстрел, в крайнем случае два.
– Но от Соледара до Киева больше ста километров!
– Самоходка во время своего недельного рейда применяла ракето-снаряды «коала». Спецы в химкинском «Факеле» доработали снаряд, превратив его, по сути, в ракету с дальностью полёта свыше трёхсот километров. Это новый антибункерный термобарический полуядерный боеприпас «БАР‑23», способный пробивать бетонные перекрытия толщиной до пятнадцати метров.
Кто-то тихо присвистнул.
Сапрыкин вопросительно посмотрел на своего потеющего заместителя.
Чуев кашлянул, пожевал губами.
– Я слышал о создании, но ведь снаряд… ещё на испытании.
– Я видел, – сказал Смоляков, – на ковровском полигоне. Могу подтвердить: убойная вещь! Создаёт три взрыва: первый и второй – проникающие, третий – объёмный.
– Что значит полуядерный?
– Такой же, – заторопился Чуев, – что несли «Искандеры» и «Кинжалы», уничтожая бункера во Львове, Одессе и Запорожье.
– Не совсем. Там были полутонки, мощные, но другого уровня. «Коала БАР» выжигает не только кислород воздуха в помещении, но и включения кислорода во всех материалах стен. Даже от бетонных перекрытий остаётся пепел.
По сидящим офицерам прошло движение.
– В реакцию вступают и все лёгкие элементы – от бериллия до железа.
Сапрыкин покачал головой:
– Кому ж такое пришло в голову?
– Слава богу, что не нашим врагам, – с нажимом проговорил Смоляков.
– Нужна точная разведка, чтобы ударить по резиденции Зе в тот
