В тот же миг мне вспоминается, что я получил письмо от помощницы Лео Моска о главных конкурентах на рынке. Работа идет быстро: смена названия бренда, поиск подходящего PR-менеджера, изучение деятельности основных игроков нашей отрасли, создание новой модели. Если специалисты поторопятся, то премьеру новых стильных наручных часов можно будет объявить будущей весной. Но пока еще проект даже не на уровне разработки. Идеи поступают. Нам с Лео необходимо либо их отклонять на отрез, если это совсем никуда не годится; либо давать задумке шанс и представлять ее совету директоров, если это что-то стоящее.
Мне есть, за что держаться. И это не только семья. Я вырвал Еву из сердца, и оно кровоточит, но моя жизнь не кончена.
– Прости, – говорю еле слышно, обнимая папу.
В моих словах нет театральности. Я чувствую свою вину перед ним. Перед людьми, которые любят меня.
– Я плохой сын, да? – уткнувшись подбородком в плечо отца, оглядываю высокое здание из белого кирпича, которые мы недавно покинули.
Он отвешивает мне несильный подзатыльник.
– Ты замечательный сын. Ты и Киан, вы оба − моя жизнь.
И пусть мать бросила меня в далеком детстве, я счастлив иметь отца, который заменил мне ее, когда я в этом нуждался больше всего. Папа обнимает меня крепче, прежде чем сообщить о своем желании скорее добраться домой.
Ева
Зачем я послушалась Диего и согласилась встретиться с ним и девочками здесь, в “Godimento”? Во-первых, это место напоминает мне то, как мы, прячась ото всех, целовались с Лукасом около туалетов. Во-вторых, Доминик не отрывает глаз от Джорджо Ланца, владельца ресторана. Он дает распоряжения своим подчиненным, время от времени поглядывая на Доми и многозначительно улыбаясь ей. Быть может, меня так раздражает это, потому что личные отношения окончены. Но Диего вчера написал, что его тоже настораживает увлечение подруги, так как Джорджо женат и у него есть дети. Он намного старше Доминик. Я надеюсь, у нее с ним еще ничего не было. И не будет.
– Это ненормально, – Селест наклоняется над столом и выражает свое мнение, глядя в карие глаза Доми.
Да, и Сел − самая разумная и мудрая в нашей компании − недовольна флиртом между этими двумя с существенной разницей в возрасте.
– Что именно? – вклинивается Пьетра, невозмутимо попивая свой санбиттер.*6* – То, что мы уже трижды за неделю обедаем здесь? Или то, что я стараюсь не замечать, как Доми раздевает местного хозяина, который годится ей в отцы?
Она многоговоряще заломила бровь, посмотрев на нашу смуглую подругу, и улыбнулась ей, полностью владея собой. Бесстрастная и флегматичная Пьетра. Циничная. Иногда с нею хочется порвать все связи, но ее апатичности можно позавидовать.
– Браво! – Доминик наигранно улыбается и аплодирует Ферраро, немного привстав. – Можешь гордиться собой. Снова смогла всех заткнуть. Нравится быть лидером?
Пьетра прикрывает веки и вдыхает носом запахи траттории. Как если бы ей принесли любимое свежеприготовленное блюдо. На губах у той расплывается блаженная улыбка.
– Чувствуешь аромат? – спрашивает она у Доми. – Так пахнет моя самовлюбленность. Это же ты хотела сказать? – дельно продолжает сестра Маркуса. – Назови меня с*кой. Язык ведь свербит!
– Свербит! – соглашается Доминик повышенным тоном и поджимает губы. – С*ка! Довольна?
Пьетра стискивает зубы, видно, что до боли. Ее оппонент хватается за свою куртку, что висит на вешалке, прикрученной над нашим столиком. Диего и Селест останавливает девушку, действующую сгоряча.
– Успокойся, – говорит испанец, когда нам приносят заказанную еду.
Я и рада, если без обмана, что мы перекусываем здесь: Лукас, по словам, Сел в “Godimento” больше не появлялся. Он с приятелями, насколько известно, посещает теперь модное заведение в Кампителли.*7* Лукас игнорирует даже “Джуно Марио”. Может, он думает, что я прихожу туда. Тогда он ошибается, потому что я вообще не стала бы обедать нигде, кроме как в университетской столовой, но меня буквально запихнули в машину и привезли сюда. До двадцать третьего ноября остается всего ничего. Это значит, что Лукас полетит в Лондон на День Благодарения или один, или найдет себе другую девушку для этой цели. А может, он останется в Риме. Папа счастлив, что получил приглашение отметить этот праздник с непосредственным боссом, однако он считает, что и я присоединюсь к ним. Наверное, мистер Блэнкеншип забыл оповестить моего отца, что я вроде как должна была быть двадцать третьего числа с Лукасом. Теперь все отменяется, так что я лучше останусь дома, чем сяду за их стол и не смогу засунуть в рот ни крошки от напряжения. Уверена, Лукас уже успел рассказать родителям о том, что порвал со мной. Я буду продолжать подтягивать Киана по итальянскому языку, пока меня не попросят уйти, но отныне визит в дом Блэнкеншипов станут для меня тягостными. Вспоминать все, что было между мной и им в его доме… сродни каторге.
– Давайте все успокоимся и выдохнем, – поддерживает Диего Сел и демонстративно набирает в легкие воздуха, чтобы потом медленно выпустить его.
– Я не на чертовом тренинге! – злится Доминик.
Помню, как все кричали, что от голода у них болят желудки, но сейчас никто даже не притрагивается к своей еде. Накаленная обстановка в нашем коллективе дала о себе знать. Селест прижимается спиной к спинке зелено-красного стула, Диего, тяжело и устало вздохнув, откидывается назад. Взъерошивает темные отросшие волосы. Ему не помешало бы побриться, но так Диего выглядит старше и эффектней. Я замечаю, как красивая итальянская девочка зачарованно на него глядит из другого угла ресторана. Я бы указала ему на это, но сейчас не подходящий момент.
– Мы просто хотим лучшего для тебя, – бесцветно, но без лицемерия, произносит испанец, глядя в потолок, украшенный нарисованными достопримечательностями Рима.
– Почему вы все так зациклились на мне? – взмахивает рукой Доми, чуть было не скинув со стола стакан, наполненный соком.
Но я реагирую быстро, и ничего не разбивается. Селест старается быть более тихой, спокойной, ведь на нас уже поглядывают. А воздыхатель Доминик с тревогой за нами наблюдает.
– Джоджо женат, понимаешь? У него есть дети. Сколько ему? Больше сорока, так?
– И что, Сел? Я что, не могу влюбиться?!
Мы даже не думали, что Доми реально втюрится в своего нового знакомого, да еще и настолько серьезно. Мы даже не знали, что у него есть семья. Пока вдруг подружка случайно не проболтала это Диего, прилично напившись. А как же мне хочется выпить много-много спиртного и забыться!
– Не в женатика же, – говорит Диего.
– Он собирается развестись.
Я поражена ее наивностью.
– Боже, да они все так говорят!
Доминик вновь тянется к верхней одежде, но Пьетра ее останавливает. Когда посетителей немного, можно не отдавать вещи в гардероб, но я боюсь, что эмоциональная влюбленная дурочка смахнет своей курткой все со стола, как только у нее получится к ней добраться.
