бог тоже, — улыбаюсь я.
— Слово твое, что ключ, запирающий одну дверь и отворяющий иную… — начинает маг, но закончить, увы, не может.
Умер? Или? Проверять совершенно точно не хочется. Довела. И ведь не хотела ничего плохого! Наконец отрываю руку от шерла, тот и не думает менять цвет. Да что же это такое? Спешно протираю поверхность камня своим рукавом. Белого в нем становится меньше, вот уже и грань стёрлась. Теперь документ.
Двумя пальцами приподнимаю за одежду руку Канцлера. Может, это у него обморок приключился? Нет уж, проверять я не решусь. И вообще, у меня дела. Чупокабр там. Работа. Черт! Мне же, и вправду, на работу нужно успеть!
— Всего доброго, господин Канцлер! — громко произношу и практически выбегаю из кабинета.
Взволнованная соседка ждёт меня тут, прямо под дверью.
— Получила?
— Все хорошо. Господин Канцлер просил его не беспокоить. Устал, — улыбаюсь я черному магу, как мне кажется, вполне безмятежно.
— До которого часа, госпожа?
— Я забыла. До темноты, вроде. Хорошего вам дня, господин, — подхватываю я соседку под руку и утягиваю на улицу. Уф!
— Не обидел он тебя?
— Нет. Боюсь, как бы я его не обидела.
— Это ты зря. Он маг сильный. Что в бумаге-то написал?
— Я не посмотрела. Вот, держите.
— Напрасно, — она спешит развернуть пергамент. Лучше бы нам уйти отсюда, да поскорей, но приходится ждать, пока прочитает. Бежать нельзя, привлеку к себе слишком много внимания.
— Ух! Это как же так? Светлая ведьма? Зельеварение? Травоведение? Ничего себе! Дар первой ступени с хвостиком. Молодец! Теперь от женихов и следа не останется.
— Почему?
— Для простолюдинов слишком умная, для знатных родов у тебя титула нет. Разве что, кто из богачей позарится, но это вряд ли. Так что можешь жить, как ты хотела, свободной птичкой, — мы выходим на площадь.
Звон охотничьего рожка позади нас ударяет в уши. Я оборачиваюсь. Здание оживает, фигуры витража приходят в движение.
— Случилось что-то! Уж не эльфы ли чего отчудили?
— Нам пора.
— Погоди. Надо знать, что сейчас скажут.
— Идёмте, — тяну соседку вперёд.
Гонец, искусно изображённый на витраже, оживает. Разворачивает свиток в руках. Звонкий мальчишеский голос разлетается над площадью.
— Главные вести! Королевский бал состоится на месяц раньше. Объявляется ежегодный смотр невест. Канцлер его величества ушел в чертог.
— Счастье-то какое! — шепчет соседка, — вот теперь нам, и вправду, пора.
— Куда ушел?
Лора предпочла промолчать. Мы довольно быстро пересекли площадь, так и не зайдя ни в одну лавку. Ничего, потом наверстаю, если меня не обвинят в убийстве Канцлера. Но ведь он умер сам? Тогда почему меня так испугался? И рекомендацию, со слов Лоры дал очень хорошую, но лишённую правды. Преобладает светлый дар. Я же своими глазами видела, что куб разделился четко посередине, одна сторона светлая и вторая, точно такая же, черная.
И не спросишь ни у кого, точнее, не у кого спросить, Лора ничего толком не знает, как я поняла. Да и лишний интерес к своей персоне привлекать очень не хочется. Светлая и светлая. Мне от этого ни лучше, ни хуже.
Что могла сотворить моя мать, что всех ее дочерей так боятся? Даже сам Канцлер испугался меня, а ведь он был значимой персоной. И отчего он умер? Не могла же я его сама проклясть? Нет. Ничего плохого я ему точно не пожелала. Только думала о том, как бы мне унести из ратуши ноги без последствий.
И почему боятся только дочерей моей матери? Сыновей не было? И сколько тогда нас, ее дочек? Может, мои сестрички как-то слишком радикально напакостили людям этого городка? Черт. И ни у кого ведь не узнаешь, тем более сейчас, когда так внезапно умер Канцлер, не стоит привлекать к себе внимание.
— Смотри, какая прелесть! — указала соседка на одну из витрин. Горы посуды, пузатые склянки, всякая мелочь, удивительной красоты ножницы. Скорее всего, садовые.
Бранши сверкают узором из двух птичьих лап в переплетении цветов. Ручки изображают крылья. Вместо винтика, который соединяет половины ножниц, на меня вопросительно смотрит голова мелкой пичуги. Выпуклая, объемная, глаза сделаны из крохотных камешков. Мгновение, и они моргнули. Крылья расправились, ножницы подлетели над полкой, сомкнулись и щёлкнули замысловатые бранши. Я отпрянула от витрины под веселое хихиканье Лоры.
— Ножниц, скажешь, тоже у вас в мире нет?
— Есть, но они не летают. Совсем.
— Так это садовые. Чтобы подрезать усы на грядке, на тыквах и огурцах. Заколдованы особым образом. А вон те, — соседка указала рукой на лохматую пару, честное слово, они напоминают взлохмаченного терьера, — парикмахерские. Самой стричься ими, конечно, нельзя, нужно чтоб мастер водил рукой и указывал. Но зато они и постригут, и причешут. Есть ещё для маникюра кусачки и ноженки. Но они бешеные. Я купила так, считай, без ногтей осталась, стригли начисто все по самую кромочку. Так и лежат теперь взаперти, в сундуке, чтоб ночью не выбрались.
— С садовыми сложно договориться?
— Нет, с этими проще. Покажи им свой сад, сами разберутся, что кромсать. Вон ещё секатор лежит. Видишь, в форме лисы. Только с ним надо быть куда осторожнее.
Звякнул дверной колокольчик, к нам вышел продавец. Белый передник повязан поверх холщевого простого костюма. Даже нарукавники есть.
— Дамы желают приобрести товар? Или, быть может, хотят полюбоваться изделиями Подгорного царства поближе? Проходите в лавку, я буду рад показать вам всё самое лучшее. Только вчера привезли набор удивительных эльфийских расчесок. Я вам ничего не говорил, — заговорщицки улыбнулся торговец, — Особые вещи только для особенных клиентов.
— Я тороплюсь, — слабо начала я сопротивляться.
— Как жаль, но, быть может, в следующий раз? Есть мыльный раствор для волос, настроенный на травах.
— Перед тобой зельеварка, нелюдь. У нее чего только нет. Даже перец, — с достоинством объявила соседка.
— Перец? Настоящий? Горошком? Не порошок?
— Настоящий. Сама выращивает. Я видела.
— Это правда, госпожа зельеварка? Не то чтобы я сомневался в словах досточтимой Лоры, но перец!
— Есть немного, — киваю я, — Ещё шампуни для волос, мыло, лосьоны и масла. Сколько стоят те ножницы с птичкой? — выпаливаю я на едином дыхании. Черт с ними, со всеми делами. Без волшебного товара я сегодня не уйду точно.
— Только для вас госпожа, — ведь ножницы необходимы вам для работы, — всего три золотых монеты.
— Бери, это недорого, — теребит меня за рукав соседка.
— Беру.
— Берете? Сию секунду я запакую в футляр. Как управлять ими знаете? Как ухаживать?
— Девочка — сирота, приехала издалека. О наших товарах почти ничего и не знает. Отец держал сильно в строгости.
— Понимаю. Приложу инструкцию для сиятельной госпожи.
Невозможно отойти
