— она была кем угодно, только не злой ведьмой, какой её изображала Данте. Из того, что Дебора могла сказать, Ольга была просто трудолюбивой женщиной, которой, казалось, было не всё равно, у которой были высокие моральные принципы. Она хотела помочь Деборе справиться с Деллой и чтобы та объяснила другим детям, что как только отец получит развод, жизнь вернётся в нормальное русло.
В первую неделю февраля рано вечером у Ольги зазвонил телефон — это звонил Дэррил. Он поговорил с адвокатом — Делле вручат документы где-то на следующей неделе. Ольга всё это время поддерживала с ним контакт и постепенно узнавала о злодеяниях своей дочери. Во-первых, Делла сообщила о хирурге в налоговую службу, его попросили предъявить документы за 10 лет, над чем Делла позже посмеялась в разговоре с Шерил. Ольга сказала доктору, что Делла проделывает этот трюк не в первый раз.
Миссис Мелло устала от лжи и проделок своей дочери и рассказала Дэррилу о том, как много лет назад отреклась от Деллы, и о том, какой плохой матерью была Делла для Шон. Она настаивала на том, что её дочь эксперт по части обмана, просто номер один во лжи. Она всегда играет жертву и на протяжении многих лет эксплуатирует историю о жестоком обращении, чтобы обводить мужчин вокруг пальца. Она подставляет и отправляет мужчин в тюрьму, а затем лишает их всего, что у них есть.
— Доктор Суториус, весь ад разверзнется, когда она получит эти бумаги.
— Я знаю, миссис Мелло, я думал об этом.
— И если у вас в доме есть что-нибудь ценное, вынесите это заранее, потому что всё ценное она разобьёт и уничтожит.
Часть четвёртая. Маленькая девочка
43
В детстве Делла увлекалась странными книгами. Она любила роман "Дурная кровь"[23], регулярно брала его в библиотеке, но Ольга не удосужилась прочитать его. Она не знала, что главная героиня — маленькая девочка-извращенка, прирождённая убийца, которая, помимо всего прочего, утопила одноклассника и заживо сожгла соседа.
Ольга познакомилась с отцом Деллы, Джимом Холлом, когда тот служил в Ливерпуле. Он был американским солдатом, родом из Кентукки, и они влюбились друг в друга по уши, оставив разрушительные последствия войны позади. Добравшись до Америки, они поженились и поселились в его родном городе Осье. Это было захолустное местечко в самом сердце Аппалачей — не совсем то, что ей бы хотелось, но Ольга навестила какую-то дальнюю родню в Индиан-Хилл и решила как можно скорее переехать в Цинциннати.
В детстве Ольга Браун прошла через настоящий ад; во время Второй мировой войны её дом разбомбили. Она с братьями и сёстрами видели, как он взорвался у них за спиной. Им пришлось жить в бомбоубежище. Дети потеряли всё, кроме одежды, а война по-прежнему бушевала. Это было начало 1940-х годов, очень трудное время. Конечно, Ольга много плакала, молясь о том, чтобы война поскорее закончилось; и на 5 лет её по просьбе родителей отправили в Северный Уэльс, который она ненавидела, но терпела.
— Самое ужасное было выходить из бомбоубежищ, — вспоминает Ольга, — и видеть, как из разбомбленных домов выносят части тел. У служащих гражданской обороны были специальные холщовые сумки, из которых торчали руки или ноги, которые туда не помещались. Мы были маленькими детьми, стояли вокруг и на всё это смотрели.
Когда война закончилась, Ольгу отправили обратно в Ливерпуль, где, как она помнит, она танцевала на улицах. Она посещала католическую школу и научилась правильно крахмалить наволочки, печь хлеб и пироги; её воспитали идеальной домохозяйкой, и она любила такую работу. Дома она практиковалась в глажке таких вещей, как тряпки для пыли, ленты, носки — всего, что попадалось под руку.
Ольга всегда считала английскую школьную систему превосходной — там не было никакого "дурачества", и годы спустя она была несколько разочарована, когда её дети пошли в государственную школу в Вестерн-Хиллз. В конце концов она оплатила им католическое образование и считала, что им ещё сильно повезло.
— Мне наши школы нравились гораздо больше. Родители платили кучу денег, чтобы ты туда попал и чего-то добился, — говорит она. – Там всё было по-взрослому, никакой болтовни в коридорах.
Перед отъездом из Англии она поступила в бизнес-колледж и печатала 75 слов в минуту, что, по её мнению, было нормально, хотя другие девушки печатали намного быстрее. Тем не менее она устроилась на работу, освоив все навыки секретарской работы: стенографию, делопроизводство и бухгалтерию, — и работала в аэропорту Гатвик, где познакомилась с Джимом, симпатичным молодым солдатом ВВС.
К тому времени шёл 1949 год. Ей было 16 лет, ему — 21 год. Через год они вдвоём договорились о переезде в Штаты с полного благословения её родителей. Семья Джима была бедной, но это были любящие люди, которые приняли Ольгу с распростертыми объятиями. После переезда её охватила тоска по дому, и ей ужасно захотелось вернуться в Англию. Проведя 18 месяцев в Осье, она решилась на переезд в Цинциннати — Куин-Сити[24].
Ольге там быстро понравилось; было начало 1950-х, и начали появляться все современные удобства, что было для неё большим подспорьем, поскольку она одна воспитывала двух маленьких девочек. Джим работал в механической мастерской, зарабатывая 62 доллара в неделю, неплохие деньги по тем временам, но потом началась Корейская война, и Ольга занервничала. У неё было предчувствие, что Джима опять призовут на службу и она потеряет его. Так получилось, что Джима не призвали, но катастрофа всё равно случилась. Молодой человек умер от рака, оставив Ольгу с двухлетней Деллой и Донной, которая была ещё младенцем.
К тому времени Ольга превратилась в красивую молодую женщину, материнство пошло ей на пользу, и её фигура размера "S" по-прежнему оставалась неиспорченной. Через несколько месяцев после смерти Джима ей посчастливилось встретить Джина Мелло, мужчину, с которым она довольно быстро познакомилась и вышла замуж, не заботясь о том, что подумают люди. Он любил её, и она была без ума от него — вот и всё, что имело значение.
Но маленькая Делла не очень хорошо относилась к Джину. Она хотела своего настоящего папу, и всё детство держала фотографию Джима Холла в парадной форме на видном месте над кроватью. Это был её "небесный папа", — говорила она сёстрам, которые понятия не имели, о чём она говорит.
С возрастом воспоминания Деллы о Джиме, казалось, становились всё более яркими. Она рассказывала
