— Я оставила его там!
Вылетаю за дверь, иду в рекреацию. На диване, видимо. Это Филипп со своей компашкой выбили из колеи. А потом Дагер закружил своими разговорчиками!
В коридорах полная тишина, тускло горит свет. Оглядываю диван, планшета нет.
Как так?!
От расстройства и досады сползаю спиной вниз по стене. Самое неприятное, что Раф его распаролил для меня, убрав отпечаток и «снимок лица». И любой может сейчас копаться в его документах. Не очень-то с моей стороны…
— Дина, что-то случилось? — заходит в рекреацию Алла.
Видимо, охрана сообщила, что я вышла из комнаты после отбоя. Здесь это запрещено.
— Да, — вздыхаю я. — Я чужой планшет здесь оставила. А теперь его нет.
— Точно здесь?
— Кажется, да.
— Как давно?
— Час, может чуть больше.
Поднимает телефон к уху.
— Костя, посмотри по камерам рекреацию девочек. На диване лежал планшет. Кто взял?
Выслушивает его ответ.
— Планшет принесли на пульт охраны, не переживай.
С облегчением выдыхаю.
— Можно, я схожу, заберу его?
— Конечно.
— Спасибо, Алла!
Забрав планшет, пролистываю по дороге закладки и смотрю рабочий стол. Вроде бы все на месте.
Захожу в комнату. Свет уже выключен. Застываю в темноте.
— Ян… — шепчу я. — Я ночник включу, ладно?
— Не стоит, — на ушко.
— Дагер! — подпрыгиваю я на месте. Закрывает мне рот ладонью.
— Тихо! Аллу еще покричи!
Со стороны арки, где стоит Янкина кровать, сдавленные смешки.
— Опять будем учить японский? — улыбаюсь в темноте я.
— Не обещаю, что японский, но без языков не обойдется! — ведет пальцем вдоль моего позвоночника.
— Вообще, мне надо химию учить, Раф.
— Я не против химии, — касается носом моей шеи, холодя ее, вдыхает глубоко и громко. — А физику? — притягивает за талию. — Физика — приятная штука…
— Дагер… — предупреждающе шепчу я. — Покусаю…
— Я покажу куда кусать, м?
Гад какой… мерзавец и подлец. Только одно на уме!
Но стою, как дурочка, вся в мурашках и улыбаюсь. Не знаю, как реагировать на это все. И поощрять неловко, и по рукам бить не хочется. Его руки не наглеют. Они ласковые. И — да! Не виноваты, что принадлежат мерзавцу.
Вздохнув, решаю не вредничать. Раф флиртует — да, но не похабничает, не наглеет, за что кусать?
Можно подумать, я в тайне не мечтала, чтобы он пришел сюда еще раз! Увы, я снова в плену.
Мы, лежим на животе, тихо смотрим с ним на моей кровати какой-то фильм на планшете. Я не могу въехать в сюжет, вылетая от каждого столкновения плечами или касания бедрами.
Бросаю на него искоса взгляд. Наблюдаю, как его густые пушистые ресницы, подсвеченные светом экрана, медленно смыкаются и распахиваются.
Разворачивается. Нас примагничивает лицами. «Сбегая», опускаю свое, проходясь скулой по его гладко выбритой щеке.
— Дина…
— М? — выдыхаю неровно.
Вырубает экран на планшете.
— Хочу… извиниться.
Мое сердце обрушивается вниз. Я чего-то не знаю?
Боже… Я не хочу ничего такого узнавать! Я не знаю, что с этим делать. Он — как последний оплот. Мое маленькое убежище, от того, что происходит. Обрушится, и я утону в дерьме.
Как быстро и неумолимо он занял такое важное место внутри меня? Мне казалось это невозможно. А теперь от одной только этой фразы мне хочется кричать в голос! Я не хочу ничего такого узнавать! Ну пожалуйста!
— За что? — закрываю глаза.
— Все время лажал с поцелуями, — в его голосе улыбка. — И с первым на танцполе, и со вторым, там… в тупике этом, дурацком. Ты извини.
Господи… Выдыхаю. У меня уже чуть сердце не остановилось!
— Да черт с ними, поцелуями твоими.
— Это-то и обидно, Царева! — усмехается он. — Давай реанимируем наш первый? — шепчет мне в темноте. — Ты была ко мне несправедлива.
— Почему это? — шепчу на автомате, все еще отходя от панической волны.
Он сделал меня слабой. Ранимой. Это плохо… плохо… плохо… С меня словно шкуру сейчас сняли!
— Дин, ты чего?
Мне хочется себе пощечин надавать за это сейчас. Мне страшно! Я пытаюсь снова отыскать в себе свою каменную ракушку и спрятаться. Она как-то коряво натягивается. Жмет. Трет. Словно не родная. Я словно не вхожу туда полностью, и что-то все равно остается незащищенным.
— Еще раз? — прошу я, пытаясь въехать в то, что он говорит.
— Поцелуй… — ведет аккуратно пальцем по моей губе.
— Ладно. Окей. Давай.
Переворачиваюсь на спину.
— Целуй, — прохладно и безразлично соглашаюсь я.
Отводит взгляд в окно, поднимая его вверх. Небо звездное…
— Чего мы ждем? — бросаю небрежно.
— Нет, — качает головой. — Так — не хочу…
Тоже переворачивается на спину, ложится рядом.
Сдуваюсь от его расстроенного тона. Между нами как будто рана. Больно…
А зачем я так?
Растерянно прислушиваюсь к себе.
Ложусь лицом ему на грудь, обнимая и слушая, как быстро и сильно бьется его сердце. Утыкаюсь носом ему в шею, дышу им. И решительно сама прижимаюсь к его губам.
Переворачивая на спину, подминает меня. Это поцелуй не похож на наш первый. И совсем не похож на наш второй. И даже на третий, как касание бабочки, тот в библиотеке. Все совсем по-другому. Мы два оголенных провода. От этого поцелуя больно не губам, а где-то там, за грудной клеткой. Словно ее вскрыли, и мы прикоснулись сердцами. Мы не продолжаем его, замираем в этом ощущении. А потом он отпускает меня и снова падает на спину рядом.
— Опять не вышло… — расстроенно.
Наши пальцы сплетаются. Он поднимает руку, увлекая следом мою.
