— Глянь вон, что делается...
Он махнул рукой в темнеющее небо, где непрестанно полыхали зарницы далеких боев.
— Да-аа, — протянул Эш. — Единый разминается...
— Вот только наши люди второе такое сражение уже не выдержат, — заметил Ларс.
— А нам и не нужно второе сражение, — сказал Эш. — С Единым пусть красногрудые танцуют. А нам нужно вот что...
Он развернул карту, которую только что раздобыл в ратуше.
— Видишь двенадцать отмеченных городов? Это столицы акад. И где-то на их территории имеются главные святилища. Вот сюда нам и надо. Ворон должен поглотить энергию всех акад...
— И что потом?
— А потом их поглотит Первый, и Единому переломают его железные руки и ноги.
Ларс вздохнул.
— Мне бы такую веру в Первого... А каким образом ты сможешь отдать силу акад? Я думал, носитель при этом не выживает, — небрежно спросил Ларс.
— Ты правильно думал, — ответил Эш, глядя в огонь.
Ларс на мгновение застыл. Потом развернулся к Эщу всем телом.
— Чего?..
Эш печально улыбнулся. Взглянул на приятеля.
— Помнишь, ты как-то сказал, что никак не можешь от меня избавиться? Так вот все не так уж недостижимо...
— То есть... ты знал с самого начала?.. — с побледневшим и словно окаменевшим лицом проговорил Ларс.
— Ну не самого начала, конечно. Но знал.
Ларс медленно, с шумом выдохнул. Покачал головой.
— То есть... Ты пришел всех победить, а потом лечь под копыта гигантам? Или как это вообще будет выглядеть?..
— Этого я пока не знаю. Да и не важно это.
— И ты согласился расстаться с недопрожитыми десятками лет?.. — почти про себя проговорил Ларс.
— Кому-то все равно пришлось бы.
— Но почему тебе?..
Эш пожал плечами.
— А почему тебе досталось хоронить собственного сына? Ответ один — такая судьба. У тебя — одна, у меня — другая. Давай-ка лучше посмотри на карту и скажи — как ты думаешь, куда лучше двинуться? В Золотой город или к Медвежьей скале? Расстояние здесь почти одинаковое.
Ларс кашлянул. Перевел воспаленный взгляд на карту, прищурился.
— Медвежья скала — это считай двигаться дальше вдоль стены. Наверняка нарвемся на машины Единого. А Золотой город — это все-таки движение вглубь. Я бы выбрал второй.
— Думаешь, машины Единого надолго задержатся возле стены? — проговорил Эш, поднимая голову.
Небо полыхало и вспыхивало дробью цветных огней. Яркие зарницы то и дело озаряли сгустившуюся тьму, а следом за вспышками докатывались звуки взрывов.
— Тоже верно, — вздохнул Ларс. — Но тогда ведь он разрушит и зиккурат?
— Пожалуй. Но акаду все равно забрать не сможет. Ведь ее нельзя уничтожить — можно только передать кому-то или поглотить.
— А если он передаст акаду кому-нибудь из своих недолюдей?
— Не думаю, что такое возможно технически. Даже средней руки дух может раздавить своего носителя. А здесь шутка ли — сама акада! Надорвется раздавать, как по мне. Скорее всего просто оставит небольшую группу возле места хранения... Если вообще оставит.
— Почему небольшую? Ведь если ты поглотишь ее...
— Если я смогу ее поглотить, то в некотором смысле сделаю как раз то, чего он хотел. Единому нет резона мешать нам собирать акады. Для него главное чтобы потом я не передал их Первому, а уничтожил.
Ларс фыркнул.
— С чего бы это тебе идти у него на поводу?
— С того, что у него найдется очень веский довод. Вернее даже, два в одном. Угости трубкой? Я свою посеял где-то...
Ларс молча достал из кармана мешочек со смесью и передал ему вместе с трубкой, которую только что курил.
— На, держи. Слушай... Но тогда нам нужно как можно быстрее найти твою девчонку!
Эш усмехнулся.
— Просто Единый не знает, что их теперь не просто двое, а четверо — если считать духов.
— Думаешь не знает?
— Думаю, это был еще один ход Первого... А может, и нет. В любом случае... — взгляд Эша стал жестким, брови сдвинулись на переносице. — Я не готов принести в жертву всех, кто поверил мне, доверился и прикрывал спину в этом бою — ради той, что меня предала.
— Ты же, помнится, был готов умереть за нее?..
Эш криво улыбнулся.
— Скажу тебе больше — я готов был рисковать не просто ради нее самой, а ради денег на пару теплой обуви для ее маленьких ножек. Такие дела, друг. Хорошо, что у младенца внутри нее есть свой собственный дух — я верю, что он сохранит мою дочь. Да простит она меня... за все, чего я для нее не сделал и не сделаю.
Ларс приободряюще тронул Эша за плечо.
— Слушай, а может... Ну их всех? — сказал он. — Отыщем твою девчонку, всыпешь ей хворостиной по заднице, заберем наших людей и пусть другие действующие лица здесь сами, без нас разбираются? От Внутреннего круга такими темпами скоро и камня на камне не останется. С ними кончено, это ясно. А мы возьмем... и построим новый город. В Иркалле. По новым правилам. На наш век хватит...
— Не успеем, — с усталой, грустной улыбкой отозвался Эш.
— Чего не успеем?
— Город построить. Единый разберет его по камешку, и ничего не будет. Ни у кого.
Ларс снова вздохнул, и, сплюнув себе под ноги, сказал:
— Вот странное дело — вроде же сделали невозможное. Теперь победе сиськи мнем, как бабе в койке. А удовольствия нет никакого...
— Удовольствие будет у тех, кто ничего за эту победу не платил. Вот закончится все — найди себе женщину, нарожай детей. Будешь смотреть на них и знать, ради кого ты сегодня бился по колено в крови. И вот они пускай и построят новый город...
Между тем звуки боевых атак стигматиков совсем стихли. И теперь грохот отдаленных сражений зазвучал еще отчетливей. Установив очередность караула, Эш ушел спать — ему нужно было хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем который сулил много неизвестного и едва ли хорошего.
Двинуться он решил все-таки к Медвежьей скале. Судя по карте, город был раза в два меньше, чем Золотой, и отыскать в нем нужный зиккурат казалось проще.
Ночь прошла в тревожном, усталом полусне. Одним ухом он постоянно слушал, что происходит снаружи, но окончательно стряхнуть с себя дремоту смог только на рассвете, хотя собирался подняться с предыдущей сменой караула.
Еду не готовили. Только вскипятили воды, чтобы быстрей согреться, и подержали над огнем припасенные лепешки. На эти лепешки горкой складывались куски соленого мяса, сала, лука и все съедалось за обе щеки — после вчерашнего люди были страшно голодны, и горы трупов вокруг площади никак не могли повлиять на голод живых. Впрочем, как и звуки непрекращающейся бойни
