Книга Леди Арт - Дарья Кей

оттопырен, пальцы украшены массивными перстнями. Статуя повторяла его суровое лицо, сдвинутые брови над пустыми глазницами. Даже густая, но короткая борода была совсем как у отца, только белая. А у него была насыщенно-чёрная, вьющаяся, но блестящая. И в ней Хелена не помнила ни единого седого волоска!

Гардиану Арту было под шестьдесят. Многие в его возрасте блестели лысинами или покрывались сединой, время оставляло на коже отпечатки в виде пятен и морщин. Глаза выцветали, теряли блеск, а тело устало гнулось к земле.

Но Гардиан Арт не старел. Крупный, статный мужчина, он держал спину прямо и в седле, и в обществе. Он раскатисто смеялся, ругался с жаром. Днём Хелена могла подслушать совещания с министрами, где его жёсткие, бескомпромиссные заявления отдавались дрожью в позвоночнике, а вечером он поднимал её на руки и кружил по гостиной под всеобщий одобрительный смех.

Бывало, в вечера, когда она слишком капризничала и не слушалась, заявляя, что выросла достаточно, чтобы не спать допоздна, как все, он закидывал её на плечо и не обращая внимания на попытки вывернуться и удары по спине, сам уносил в спальню под неодобрительные взгляды матери и гувернантки. Бывало, перед сном рассказывал вместо сказок о том, что их нельзя обижать, несмотря на то что мать жаловалась на неё каждый день, словно по традиции. И никогда — никогда! — в его словах не было ни злости, ни осуждения. А Хелена всё равно боялась, что однажды отец может прийти к ней в том образе, в каком представал перед другими, — и он никогда так не делал. Вместо этого говорил тихо, глубоко и спокойно, смотрел ей в глаза, такие же темно-голубые, как у него самого. Она дула губы, отворачивалась, скрещивала и руки, и ноги, а потом он щелкал ей по носу, и будто что-то переключалось. Она с криком бросалась на него, словно хотела ударить, но неизменно повисала на плече, обнимая.

Он тоже обнимал её, слушал пустые, никогда не сбывающиеся обещания быть хорошей девочкой, похлопывал по спине и плечам. И как бы много Хелена отдала, чтобы он сейчас мог появиться, обнять её призрачными руками, и стало бы в миг спокойнее, и она наконец почувствовала бы себя как раньше — в безопасности.

Пока же она обнимала сама себя, сжимая плечи замерзающими пальцами, и шептала, шептала. Ей хотелось рассказать ему всё! Поделиться тем, что мучило, расспросить, как жить дальше, если прошёл год, а она так и не сумела оправиться.

Но этому, как и прочим вопросам, было суждено остаться неотвеченным. Призраки не приходили. Ветер, жестокий, молчал. И лишь множество пустых каменных взглядов были устремлены на неё сейчас. Без сочувствия и без понимания.

А кроме них из окон замка за Хеленой следили ещё двое.

— Думаете, она когда-нибудь это переживёт? — с сожалением глядя на дочь, спросила мадам Арт. На ней впервые за год не было украшений. Никаких, кроме перстня с большим сапфиром. Подарка Гардиана. Так мадам Арт выражала свою скорбь, пряча её от дочери. Хелена считала этот день своим. В него парк мраморных фигур должен был принадлежать только ей, как и право скорбеть и носить чёрное.

— Возможно, — отозвался сэр Рейверн; высокий воротник его чёрной рубашки был застегнут на все пуговицы. — Но сожалеть об утрате отца не грех. Вы можете позволить ей проводить так своё время, миледи.

Мадам Арт тяжело вздохнула.

— Как будто я могу ей запретить. Сам Гардиан не смог бы. Но некоторые вещи нужно переживать быстрее.

— Всего год, миледи. Это может быть сложнее, чем кажется…

— О, не вам мне рассказывать, Элжерн! Я потеряла мужа! И на меня свалилось всё это. — Она всплеснула руками и осмотрела полный книжных шкафов кабинет. — Я знаю, что такое потерять кого-то и как потом с этим жить. И ей тоже придётся научиться.

Она замолчала, и сэр Рейверн тоже не находил, что сказать. Они просто смотрели на одиноко стоящую меж белоснежных статуй тёмную фигуру.

Мадам Арт не в первый раз носила траур. Когда-то давно, будучи совсем молодой девушкой, она потеряла первого мужа. Её выдали за него, не спросив. Он был богат, вхож во дворец, не раз вывозил её на королевские балы. Но его самого она уже не помнила. Наверно, он был хорошим человеком, его даже посмертно наградили орденом за заслуги перед королевством. В последующие годы мадам Арт не раз задумывалась, что это были за заслуги, потому что только благодаря ему в её жизни появился Гардиан Арт.

Наследный принц, которому пророчили скорое восхождение на престол, он был на десять лет старше, магнетически красивый и не боящийся никого и ничего. Как можно было отказать будущему королю, когда один его взгляд заигрывал и манил?

Об их романе знали все, но никто не смел и слова сказать. Её муж делал вид, что ничего не происходит, а потом его убили во время одной из заграничных командировок. Она была в замешательстве, но не чувствовала боли утраты, которой от неё ожидали. Выражать скорбь по нелюбимому человеку, только чтобы избежать осуждения, оказалось слишком сложно.

И тогда Гардиан Арт лично приехал к её дому. Как спаситель, как неожиданный луч света. Как посланец небес, принёсший слова, которые она мечтала, но не ожидала услышать.

После их помолвки общество взорвалось. На них обрушился шквал такого недовольства, какое она не встречала ни до, ни после. Вердикт был один: слишком рано. Женщина в трауре! Как можно? Гардиан велел не обращать на это внимание. Он всегда считал, что людям не должно быть дела до того, что происходит в личной жизни у него, у его жены, а потом и дочери. Он пресекал любые сплетни и твердил, что чужое мнение не имеет перед ним веса. Немного времени прошло, прежде чем это впитала и сделала своим главным постулатом Хелена.

Её Гардиан любил, души не чаял. Поздний ребёнок. Красивая девочка. Наследница!

Он делал для неё всё, уделял ей всё остававшееся время, отдавал всю свою любовь. Он смотрел на неё, как на собственное отражение, прививал свои ценности, учил всему, что знал. Чем старше она становилась, тем больше он ей позволял. Распущенные волосы, косметика, ночные балы, общество мужчин. Он запрещал запрещать, и вскоре авторитет матери перестал значить хоть что-то. Только Гардиан лично мог внушить ей что правильно, а что нет, но слишком, слишком долго он не понимал одной простой вещи: к девочкам относились иначе. А теперь было поздно понимать и что-то исправлять. Да Хелена и не