предстоящих. Сейчас мне требовалось первое: я хотел знать, что происходило или могло происходить. Я забил в компьютер всё, что знал, не пропуская ни единой детали. На это ушло часа полтора, и я уже начинал с опаской поглядывать на Лизу, но та, кажется, забыла обо мне. Среди аналитиков такое часто случается.
Пока машина обрабатывала результаты, я вышел в коридор набрать в кулере воды. В этот время позвонил Серёга.
— Алло! Ну, как? — спросил я, ответив на вызов.
— Договорился. Вылетаем через десять минут.
Меня охватил лёгкий приступ паники: из-за того, что скоро мы поднимемся в воздух, и опасения, что компьютер не успеет обработать информацию.
— Что так скоро?
— Повезло. Поднимайся на крышу, — голос у Серёги был довольный.
— Хорошо, — проговорил я.
Наверное, на том конце это прозвучало жалко, потому что прежде, чем отключиться, техник произнёс:
— Да не очкуй ты!
Вернувшись в помещение аналитиков, я увидел, что машина всё обработала и выдала семь основных результатов плюс ещё четыре десятка вероятностей. Сохранив их себе на терминал, я вышел, не попрощавшись с Лизой — чтобы девушка не поняла, сколько я провёл здесь времени.
Я поднялся на крышу, где были расположены несколько ангаров для вертушек и самолётов. Когда я открыл дверь, порыв ветра едва не сбил меня с ног, и мне пришлось ухватиться за откос. Серёга и оба его помощника уже ждали меня возле приземистого чёрного самолёта, походившего на слегка вытянутый диск, вдоль которого имелось утолщение — фюзеляж. Это и был «Фаэтон» — сверхзвуковой истребитель быстрого реагирования, один из двух, состоящих на службе корпуса Экзорцистов. На моей памяти ими пользовались раза три, когда требовалась особая срочность.
Глава 26
Завидев меня, Серёга поднял руку. Я двинулся к самолёту, борясь с ветром. Дойдя до техников, встал поближе к корпусу «Фаэтона», где дуло не так сильно.
— Пилот уже внутри, — сообщил Серёга, указав на фонарь кабины. Он был тонирован, так что лётчика видно не было. — А нам сюда, — техник показал на открытый люк размером с дверцу шкафа.
Дэн влез первым, за ним — Лёва и Сергей. Я оказался в самолёте последним, и за мной люк закрылся.
Внутри царил полумрак, на потолке мигали две оранжевые лампочки.
— Давай сюда, — Серёга плюхнулся в одно из пассажирских кресел и пристегнулся. Дэн и Лёва уже обмотались ремнями и достали кислородные маски. Я занял свободное место и защёлкнул на животе эластичные страховочные ленты.
— Надеюсь, тут есть парашюты.
— Шутишь? — усмехнулся Сергей, и это заставило меня насторожиться.
— А что?
— Ты хоть представляешь, с какой скоростью мы полетим⁈ В несколько раз быстрее звука! Ты даже встать не сможешь, пока мы не приземлимся. А инверсионный след, который будет тянуться за нами…
— Ладно, хватит! Я понял: если что-нибудь сломается, мы обречены!
— У тебя острый ум, Амос.
— Путешествие моей мечты!
Не знаю, почему у Серёги такое хорошее настроение — должно быть, перспектива посетить святая святых высоких технологий напрочь отбила у него чувство самосохранения. Я же, напротив, едва дышал, представляя, что вскоре окажусь на огромной высоте, окружённый всего лишь оболочкой армированного углепластика.
Серёга достал из-под кресла тюбик с прозрачным гелем и смазал им края своей маски. Его помощники сделали то же самое. Я последовал их примеру, при этом понятия не имея, зачем.
— Что это? — спросил я.
— Смазка.
— Это и так понятно. Зачем?
— Чтобы резина не прилипала к коже. Хочешь, чтобы она начал чесаться?
— Нет, спасибо! Только этого ещё не хватало.
Я надел маску, Серёга сделал то же самое. Теперь мы четверо стали похожи на роботов с дурацкими лицами. Или каких-нибудь гуманоидов. Вот бы порадовался Эдик, будь он здесь! Я чувствовал себя глупо, но техники, кажется, были всем довольны.
Пилот включил громкую связь и поинтересовался, готовы ли мы к взлёту. Серёга что-то ответил ему — должно быть, сообщил о нашем страстном желании взвиться к небесам.
Самолёт вздрогнул, и я ощутил движение. Мы взлетели — вертикально. В моём ухе ожил встроенный в маску микрофон.
— Сейчас вы испытаете давление, будет немного тошнить. Не волнуйтесь, это нормально. В кислород добавлены препараты, которые помогут вашему организму реабилитироваться.
Через минуту я понял, что пилот был прав. Желудок медленно поднялся к горлу, и я вжался в кресло, молясь о том, чтобы в мою кровь побыстрее поступили обещанные препараты. Мало того, что я боюсь высоты, так ещё и это!
Вскоре самочувствие улучшилось, и дискомфорт прошёл. Полёт практически не ощущался. Мне пришло в голову, что, возможно, уже пора снять маски: лицо под резиновым краем вспотело, и я с удовольствием содрал бы её. Но никто из техников не пытался сделать ничего подобного, а я понятия не имел, как включить переговорное устройство. С другой стороны, может, ничего специально делать и не надо?
Открыв рот, я сказал:
— Можно снять эту чёртову маску?
— Не стоит, приятель! — тут же ответил мне пилот. Голос у него был весьма бодрый, даже немного насмешливый. Наверное, ему было по кайфу, что в брюхе его самолёта кто-то чувствует себя не в своей тарелке. — Если не хочешь загнуться через пару минут.
— Не сегодня, — пробормотал я в ответ, радуясь, что не попытался снять маску ради эксперимента.
— Как дела? — спросил Серёга, и снова его слова прозвучали неразборчиво.
Я догадался о смысле только по интонации.
— У тебя что-то с микрофоном, — проговорил я, чтобы не отвечать на вопрос.
Техник издал подобие мычания вперемешку с бульканьем и хрипом. Через несколько секунд в моём ухе снова раздался его голос — причём, совершенно чётко:
— А теперь как?
— Отлично. Что ты сделал?
— Попросил пилота настроить микрофон. Так как дела?
— Как в сказке. Страшной. Братьев Гримм.
— Знаю-знаю. Читал.
— Неужели?
— Ага. В детстве.
— Поздравляю. Слушай, давай о деле. Сколько это займёт времени?
— Что именно?
— Обследование.
— А тебе не всё равно? Ты же отстранён.
Наверное, наш разговор странно выглядел со стороны, учитывая, что на лицах были кислородные маски, и движение ртов было почти не заметно.
— И всё-таки, — настаивал я.
— Да откуда я знаю, Амос⁈ Я там буду второй раз в жизни.
— А первый был когда?
— Восемь лет назад.
— Зачем?
— Не твоё дело. Постарайся заснуть — так время быстрее пройдёт.
— Боюсь пропустить нашу смерть в результате катастрофы, — проговорил я мрачно.
— Покаркай ещё! Оптимист, блин!
Летели в молчании. Я думал о том, на кого работала и чего добивалась Марина. Наверное, стоило попросить кого-нибудь проверить её — может, она замела следы не так уж и хорошо. Пожалуй, так и сделаю, когда вернёмся.
Авалон — это бывшая левитирующая военная база. Её продали в эпоху разоружения почти сразу после Глобальной войны. Все оружейные системы были сняты, но потом новые владельцы их восстановили. И даже улучшили, превратив базу в настоящую воздушную крепость. Авалон медленно перемещался над Европой, выписывая огромную восьмёрку. Сейчас на ней обосновалась независимая корпорация, выпускающая высокие информационные технологии. Её учёные считаются непревзойдёнными мастерами. Попасть в их число — мечта любого компьютерщика.
— Тут есть экраны, — проговорил спустя некоторое время Серёга, показывая на небольшие панели, встроенные возле кресел. — Вместо иллюминаторов.
Он нажал пару кнопок, и перед ним возникла проекция голубого неба и густых белых облаков. Я тоже включил монитор. Пейзаж был не слишком разнообразный, но от понимания, где ты находишься, а главное — на какой высоте, захватывало дух. Не могу сказать, что мне это нравилось, но, кажется, маска компенсировала все эмоциональные всплески, потому что через минуту я уже чувствовал полное удовлетворение. Страх ушёл, растворился где-то в глубине моего организма. Жаль, у меня не всегда есть под рукой такие препараты. Впрочем, их наверняка можно достать, если постараться.
Время тянулось неимоверно долго. Можно было проверить по часам, но я понимал, что, возможно, прошло всего ничего, и взял себя в руки. Чтобы убить время, старался думать обо всём подряд. В основном, конечно, о том, что могло со мной произойти. Серёгу беспокоило, что я не всё вспомнил — это значит, что во мне ещё сидит какая-то чужеродная программа. Меня это беспокоило куда больше, ведь это моё тело и мои мозги. Когда я представлял, что превращаюсь в одного из Одержимых, и кому-то из моих приятелей-Экзорцистов придётся убить меня… бр-бр! Мороз по коже!
Господи,
