отмер и буром попер на Липая – может, наконец, соперника достойного увидел, пес его знает.
– Ты какого хрена лезешь? Сами разберемся, – пророкотал обоже Марты, восставая из-за стола во весь свой немаленький рост. – И ты тоже развела тут, – посмотрел он на Марту, как удав на крольчиху. – Подумаешь, напился мужик, что мне теперь всем морды квасить? Скажи еще, вон тех теток я должен отмудохать за то, что они весь вечер на нас зырят.
Услышав последние слова Бульдожки, я постаралась слиться с окружающей действительностью, Люся задумчиво пожевала губами и вцепилась в край стола побелевшими пальцами. Зря нас Марта тетками назвала, ох зря. Хотя мы сейчас выглядим, конечно, именно как затраханные жизнью бабищи.
– Простите, мадам, – галантно склонил голову Сашка и как бы невзначай приподнял рукав пиджака. Показывая часы, стыренные Люсей у мужа. Брегет ценой в хороший особняк незамеченным не остался. У Марты заблестели глаза, став похожими на два алмаза. Ну, красотка, мать ее за ногу. – Я просто не мог смотреть, как вас оскорбляют. Не понимаю, что такая женщина делает рядом с альфонсом – судя по виду, который не в состоянии даже защитить ее от посягательств пьяного мерзавца.
– Это что за маза фака? – наконец, отмер Лелик. Точнее, как отмер… сходил, опрокинул рюмашку и вернулся на место назревающего, но плохо развивающегося конфликта. – Вы, мужики, вообще, или додики дискотечные? Нормальные мачо давно бы мне наваляли, как псу дворовому. Чего смотришь, мартышка? – нагло ухмыльнулся алкаш, поворачиваясь к Марте. – Раз твой кавалер такая тряпка, предлагаю порезвиться. Ты не в моем вкусе, конечно, но…
Я посмотрела, как рука Лелика ложится на крутое бедро Марты. И ползет к ягодице. Потом успела услышать, как от щипка нахала она взвизгнула.
И началось месилово.
Липаев бил несильно, видимо, боясь повредить дешевую шкурку алкоголика, но даже его легкого удара Лелику хватило, чтобы отлететь к соседней стене и, хрюкнув, затихнуть.
Марта заверещала, пытаясь спрятаться за Бульдожку, который, к слову сказать, оказался не таким уж и хлюпиком, вот только на рожон он не полез, а просто отшвырнул от себя отчаянно цепляющуюся за него красотку и встал из-за стола, явно намереваясь просто свалить. Марта упала на пол и тонко заныла, ударившись. Вся наносная бравада с нее слетела, и она стала похожа на маленькую обиженную девочку.
– Не вздумай ее жалеть, – рыкнула Люся, схватив меня за руку – в противном случае я бы уже бросилась ей на помощь.
– Ты так точно не мужик, – услышала я веселый голос Липая, – не можешь свою женщину защитить, тем более такую красотку.
– Вот и забирай ее, – спокойно ответил Бульдожка, – надоела хуже липучки. А толку с нее три копейки, сама нищая, как крыса церковная. Я себе найду на раз нормальную бабу, только пальцем щелкну.
– Ну ты и гад, – зарыдала Марта, наконец, начиная приходить в себя, – я думала, ты меня любишь. Втащи ему! – приказала она Липаю так, словно была с ним знакома долгие годы, а не увидела впервые здесь и сейчас.
– С удовольствием, куколка, – хмыкнул Сашка и нанес зубодробительный хук в челюсть охотника за богатенькими тетеньками.
Бульдожка взвыл и кинулся на обидчика, повалил его на пол… И все, я потеряла нить, не успевая следить, кто кого в данный момент лупцует. Два тела валялись по полу, свившись в клубок. Лелик отдыхал у стены, и я даже переживать начала, не стряслось ли с ним чего-нибудь серьезного.
– Валим, – шепнула Люся, – халдей порысил в подсобку, значит, скоро тут менты нарисуются.
– А как же… – завела было я, желая поинтересоваться судьбой алконавта. Свой все-таки, но Люсинда только рукой махнула и потащила меня к выходу.
– Не бзди. Марта в наших руках, – пыхтела она, – точнее, в Сашиных. А в нем я не сомневаюсь. Он не то, что ты – ворона, или Лелик – тормоз. Он ее фиг упустит, тем более что я ему столько пообещала – грузовиком не упрешь.
– Ты что, ему платишь? – задохнулась я.
– А то. Да он за бесплатно и твои красивые глаза кой-чего не поднимет, чтобы Марту отыметь. А так хорошо. Все интересы учтены.
– Люся, у меня нет денег, – взвыла я, примериваясь, как бы половчее вцепиться в приклеенный ее башке парик. – Ты с ума сошла со своими идеями! Вообще одурела! Да не хочу я, чтобы Завьялов ко мне из жалости пришел, или раны зализывать! Я хочу его любви, понимаешь ты? А он не любит меня! Не любит! И никакие твои ухищрения не смогут этого изменить! – прорыдала я, глядя в вытянувшееся лицо подруги, явно не ожидавшей от меня такой истерики.
Глава 43
Домой я ввалилась в состоянии, близком к истерике. С Люсей мы расплевались в пух и прах и даже слегка подрались, потому вид у меня сейчас был весьма лихой. Съехавший на бок парик делал меня похожей на чесоточного пуделя в период линьки.
– Ты чего? – спросила я, глядя на мопсиху, пятившуюся от меня в комнату и испуганно подвывавшую.
Даже хвост, всегда свернутый тугим бубликом, развернулся. Неужели я такая страшная? Тогда понятно, почему Завьялов лыжи смазал. Поматросил и бросил. И Люся эта дурацкая со своими идеями… От злости я со всей силы пнула стоящую у порога подставку для зонтиков, которая тут же перевернулась, и мне больно прилетело по горбу торчащей из нее клюшкой. Это слегка отрезвило. Я пошла в ванную, собираясь смыть с себя этот идиотский грим, делающий меня похожей на гормонально нестабильного трансвестита, но не успела.
Телефон зазвонил так резко, что я подскочила и наступила на хвост сладко спящему Гимлеру, чего котейка не стерпел и впился мне в лодыжку когтями. Я издала вой гиппопотама в брачный период и со всей силы обрушилась на пол, растянувшись, как сопля. В общем, не успела я трубку снять. Набрала номер, отразившийся на экране уже, наверное, в сотый раз, потому что телефон устал считать пропущенные звонки и написал просто 99+, но ответом мне послужили длинные гудки. Да и пес с ними, кому надо – перезвонят. Решив так, я поползла в сторону вожделенной ванной, отчаянно хромая на правую ногу, которую здорово ушибла при падении. Но опять не успела до нее дойти.
– Ты где шляешься? – орал в трубку Липаев. Так вот кто мне названивал. Нет уж, пусть Люся с ним разбирается, ее затея.
– В ванную хочу попасть, – ответила я, – чего хотел?
– Не знаю, что делать. Марта ваша нажралась до синих соплей, от стресса,
