Книга Потерянный - Даннил Филатов

Брайер молча кивнул, соглашаясь с правотой директора. Тот внутренне продолжал ликовать.

Теперь ему самому нужно набираться сил. Чем быстрее, тем лучше: вытащить остальное из головы девчонки и покончить с этим. Вот и вся задача.

* * *

Сколько она уже здесь? Линда потеряла счет времени: кажется, даже еду ей приносили не по строгому графику, а как придется, чтобы окончательно дезориентировать во времени.

В помещении были очень высокие потолки, но само оно оставалось тесным, что вызывало неприятные ассоциации с какой- нибудь ямой или глубоким колодцем.

Нильсон ни разу не заглянул к ней. Девушка опасалась худшего: больше Титов просто не даст им встретиться, и все усилия станут напрасными.

День за днем Тиль ждала возвращения Брайера. Неужели, он не выкрадет час, хотя бы из любопытства? Совсем немного времени?

Разве она нужна теперь Титову? Тот вытащил все интересующие сведения. Мог бы от пленницы избавиться, но нет. Оставил в живых. Не по просьбе ли Нильсона?

И когда вдалеке тихо раздались шаги, советник позволила робкой надежде вновь вспыхнуть. Будь у них даже не час, а десять минут, даже пять, даже одна- единственная, Линда найдет, что сказать. Она быстро собирала мысли воедино, настраивалась на нужный лад.

Чтобы за распахнувшейся дверью вновь увидеть его.

Константина Титова.

Брайера с директором не было, и это насторожило девушку сильнее всего. Старые страхи зашевелились в сознании. Страхи той опасности, которую может представлять Дар стоящего перед ней человека.

Мощная охрана из двух латников, как всегда сопровождавшая его осталась позади входа в камеру, а сам генеральный директор вновь неторопливо устроился напротив Тиль. Глаза — темные провалы неизмеримой глубины — устремили взгляд на девушку. Сейчас оказалось куда страшнее, чем в первый раз. Тогда у девушки была заготовлена какая- то тактика, она следовала плану. Да и цели Титова вполне совпадали с ожиданиями.

Сейчас же во взгляде ОПЗМовца читалась безжалостная уверенность в собственных силах и намерениях.

И до сих пор он не произнес вслух ни слова, когда в мыслях Линды прозвучал голос, ей самой не принадлежащий. Тихо, словно за стеной, так что не разобрать было ни слова. И тут же — лёгкий укол, будто булавочный.

Константин Титов не пошевелился. Линда тоже.

И тут же словно сильная рука сжала ее мозг. Напор усилился многократно.

Крики. Десятки криков одного и того же голоса понеслись со всех сторон. Девушка рывком повернула голову.

Ни единого движения. Гвардейцы стоят, словно статуи. Медленно Линда вновь встретилась глазами с генеральным директором.

От неожиданности её будто ударило током.

Константин, не отрываясь, смотрел в лицо пленницы. Не моргал, не шевелился. Губы — плотно сжаты.

Против своей воли Тиль вспоминала моменты из жизни. Одна, другая страница сменяли друг друга, совершенно независимо от желания девушки.

Навести порядок, на чём- то сосредоточиться не получилось. И Линда поняла.

Все эти воспоминания сейчас смотрит не только она.

Ногти левой руки со всей силы впились в ладонь. Советник закусила губу, пытаясь бороться. Думай, думай о чем- то другом! Вспомни… вспомни эту дорогу сюда. Вспомни Нильсона. Не дай Титову победить!

Я уже победил.

Голос в ее сознании принадлежал человеку напротив. Холодная, безжалостная хватка сжимала разум.

На глазах выступили слезы. Линда, выжимая из себя всё, закричала. Сбросить это! Вышвырнуть из головы!

Константин чуть дрогнул, явно не ожидая этого. Хватка ослабла. На мгновение. Мгновение, которого не хватило даже на глубокий вдох.

Что ты хочешь вышвырнуть, дура?!

Каждое слово сопровождалось безумной силы спазмом. Отупляющим, превращающим ее сознание в хаос, где девушка уже не могла ничего найти.

Твой мозг уже сдался. Вся эта истерика ни к чему. Всё, что тебе известно, известно и мне.

Калейдоскопом перед глазами пронеслись картины заседаний в Совете. Она сама, готовящая выступления. Десятки планов, стратегий, которые обсуждались в высшем руководстве Армии Освобождения.

Теперь всё это принадлежало и ему.

Напряжение выжимало из глаз слёзы. Снова и снова. Линда мотала головой, из последних сил пытаясь вытрясти чужое присутствие.

Хватит!

Один повелительный возглас. И Тиль послушно замерла. Почувствовала, как веки медленно закрываются.

Тьма закрытых глаз быстро сменилась на другую картину. Девушка едва не ослепла от ударившего в глаза света.

Она стояла на вершине ледяного острова, вокруг которого билось северное море. В любую сторону нет никаких границ — неприветливая синяя вода да бескрайнее небо.

И Линда: совсем одна. Открытая всем ветрам.

Стоило промелькнуть этой мысли, и в лицо ударил холодный шквал. Высекая из глаз слёзы, играя волосами в своё удовольствие, ветер заставил девушку отвернуться и закрыть лицо руками.

Не помогло. Как она ни поворачивалась, ледяной ветер колол лицо, обжигал тело. Словно не было на ней ни одежды, ни даже кожи.

Видишь? Здесь от меня секретов не осталось.

Голос Титова, звучащий сразу со всех сторон, сбивал с толку. Линда не могла найти источника этого голоса, и это пугало сильнее всего.

Нет, нет, не может быть. Даже он не смог бы за это время узнать всё. Для этого нужны недели.

Неужели?

Ноги против воли повели девушку к краю ледяного острова. Она наклонила голову и увидела…

Бьющуюся о лёд тёмную воду. Только и всего.

И вдруг ноги подкосились. Прежде, чем советник успела хоть что- то предпринять, она потеряла равновесие и…

Холод. Жидкий, разливающийся по всему телу. Вода рвала рецепторы на части, но забытье никак не приходило. Это был шок, который тянули далеко за пределы человеческих возможностей.

Линда глотала ледяную чёрную воду, захлебывалась в ней, температура жгла кожу, но девушка не тонула.

Это сродни сожжению заживо. Только если тогда боль уступила место смерти, то сейчас…

Во тьме она видела. Видела, как погружается все глубже в воду, а ледяной остров становится только больше.

Айсберг, нашлось слово. Айсберг. Он источал призрачный свет, в котором Тиль видела что- то ещё.

Жуткая картина, которую она хотела бы спрятать на дно этого чёрного океана.

Вот как это делается. Надменный голос Ландерс прозвучал в мертвой тишине, а Линда слишком хорошо знала, что всегда следует за этой фразой.

Это ты прячешь? Я понимаю.

Голос Титова неожиданно стал понимающим, почти ласковым. Казалось, никто в этом мире не может быть для Тиль ближе, чем генеральный директор ОПЗМ. Никто лучше не поймёт ее чувств и переживаний.

Я тоже помню собственную смерть. Ты не