Степановский фугас лопнул…
Откинулась, пережидая. Прониклись. Дождались и напоили с ложечки. Полегчало чуток…
— Как там? Потери…
— Рулевой — матрос Катунин погиб. Разорвало беднягу…
Эт я и сама помню. Видела, жалко Алешу… Сука, ну чо молчишь? Пашка как? Рожай давай! Да твою ж…
— Бирилев как? Жив? Инвалид? Погиб?
Сука, да не молчи ты трубка клистирная!
— Да что ему будет-то! Синяк на заднице заработал и штаны порвал, когда с мостика сверзился!
Выдохнула, откинулась на подушки, отвернулась. На глаза предательски развернулись слезы…
— Ещё потери?
— Кочегар Сандерман Эллас обварился… Трубку от тряски опять прорвало…
— Всё?
— Всё Григорий Палыч…
Спасибо Фортуна! От души спасибо…
— Валерий Апполинарьевич, а давно ты со мной сидишь?
— Дак и не отходил…
Мда… Так плохо всё, да?
— Скока?
— Сутки почитай уже…
— Док, ты сходи, поешь хоть!
— Григорий Палыч, да как же я вас оставлю? Меня экипаж не поймет…
— Меркушев, запомни! Когда доктор сыт, то и пациент не ссыт! Иди, говорю!
Поприперался мне, поиграл мне на очке, но… ушел. Ладно, значит ещё поживем!
Каюта. Башка ноет. Хорошо хоть теперь никто над душой не сопит. Понадеялась отрубиться. Как же! Хомяк Бойсман припёрся хвастаться — с обломков «Чиоды» намародерили аж четыре целых стодвадцатки и дохренища снарядов к ним. Поэтому Степанова-то и не видать. Монтирует и ныкает. Одно монтирует, другое — ныкает. Точнее разныкать по сухим помещениям пытается, да с Засухигым за каждый сухой уголок лаётся. И оставлять жаба душит и ссыкотно, чтоб «Корейчик» от такого перегруза не утонул.
А вот Левицкий остался без сладкого. Минные аппараты джапа подзатоплены и погнуты взрывами оказались. Поэтому мин нет. Точнее есть но… жопа им, короче!
Ну и ладненько! И незачем нам эту хрень выковыривать, нам и без этих долбанных мин Уайтхеда в трубе на носу и в трюме отлично!
Благословила. В смысле выгнала на ратные подвиги.
Ток глаза смежила. Старпёр, тьфу… старпом припёрся.
— Григорий Палыч как вы?
— Не дождешься Анатоль Николаич!
Смутился. Да лан, чо я не знаю — ты спишь и видишь капитаном стать. Надеешься — меня грохнут и ты тут весь такой весь в белом со своим ножиком…
— Лан, не смущайся. Скажи где и как мы?
— Да там же. «Чиоду» мародерим потихоньку. Ой, не доведут до добра ваши выкрутасы Григорий Палыч. Под суд же отдадут…
— Засухин, ты чо охренел⁉
— Не понял, Григорий Палыч… Так ведь нарушение Морского положения…
— Старпом, хрен моржовый! Почему с места боя ещё не свалили⁉
— Так вы ж приказа не давали…
— Сука! «Корейца» в сети и галопом к берегу!
— Григорий Палыч, да я…
— Бегом, сука!
Выползла вслед усеменившему Засухину, Твою… наберут по выслуге, потом майся с ними, няньчись!
И на самотёк не пустишь, угробят! В рубку вползла блюя и матерясь. Проклиная старых идиотов. В голове колокола набатом лупят.
— Боцмана ко мне! Бегом…
Бутлерова как ветром сдуло на мостик…
— Машина, малый ход! Рулевой, корабль к скалам — туда, к леску под деревья рули!
Не, все же Сашка и матросики мои молодцы. Меня бледную немочь ток обозрели — кресло откуда-то притаранили. Опустила драгоценный свой капитанский зад, выдохнула.
Поэтому влетевшего из нутра корабля засыпанного боцмана встретила хоть и зелёной мордой, но уже без характерных «бэээ»…
— Боцман, хватай своих орлов и срочняком укутывай «Корейчика». На совесть кутай. Злые джапы сейчас прискачут жопу нам рвать…
— Разрешите выполнять, вашсокбродь?
— Действуй! И не ори… Левицкого ко мне!
— Александр Иванович…
Только в берег вжались. Боцманята ещё даж веток нормально нарубить и на сети натаскать не успели — с севера шустрая стайка дымов. Жопу сжало предчувствием…
Часа не прошло — стало понятно — миноноски! Джапские само собой.
Тройка уступом проскочила за островком. Ещё один — ваще вдалеке промаячил. В море. И все на скорости. Узлов под 25–30 прут. Припекает им… и не жалко этим идиотам машины так рысячить?
Ток джапские легавые необъезженные ускакали, в эфир искрой долбанули — ещё дымы. Ещё две миноноски. Ток раза в полтора-два побольше. Не количеством — размерами, какие-то переростки. Типа откормленные на стероидах, что ли. Ну иди недоросшие крейсера… Ара высказался:
— Да неужели контрминоноски? Они ж для джапов вроде еще не характерные и редкие. Штук шесть всего…
Не пожалели, значит, обиделись.
Одна посудина опять вдоль островка проскакала и за гончими понеслась. Вторая — тормознула и в проливчик к руинам «Чиоды» сунулась.
Ну давай-давай, хорошая моя — лезь! Мож и на тебе мой подарок сработает! Ток подумала — на севере ещё дымки — да, что ж за столпотворение сегодня? Туса прям…
Сука, старый ты пердун, проковырялись по твоей тупости… Эх… надо было однозначно дальше валить! Чую жопой, не хватит этой пары миль. И камня, за который приткнулись, не хватит. Засекут…
Будет мне тут большая и толстая…опа! И северный лис в придачу! Тот, который Писец…
Вдалеке наконец-то проступил силуэт. Не, не несколько. Один. Но, сука, многотрубный монстр. Большой. Падла, даже больше «Асамы»! Ну кого там ещё по мою жопу несёт?
Большая миноноска меж тем на самом малом доползла до руин «Чиоды». Метрах в десяти встала. Ну лезь, лезь еще любопытная.
Своим запретила даже дышать! Сука, ну как же близко…
Лодку спустили, обплыли обломки… Вот, суки! Зря Левицкий пыхтел, корячиться, мины тащил к борту «Чиоды». Не проканало…
Ага, джапы где-то фотокамеру нашли. На лодке полезли мины фоткать.
Суки, ну фоткайте, хрен всё равно, чо докажите! Никто мне мины не продавал, и у меня мин не было! Чо я зря что-ли гансов в Циндао на досмотр запускала, а потом копию акта чуть не с матами с них требовала!
Дали. Жались, удивлялись, но дали! Вот теперь утритесь! Не было и нет у меня мин! И в чужих терводах не я их ставила! Хрен вам, а не скандал! Ваще, может эт вы сами их притащили и, чтоб русским нагадить, сами себя подорвали!
Ну а чо, хайли лайкли! Чо с этих джапов возьмёшь?
Джапы, суки, мины у борта «Чиоды» отфоткали и зачем-то проливчик тралить начали. Подплывут, подцепят крючками мину, подрежут, сфоткают, отплывут и миноноска из пушки расстреляет.
У меня от этих ваших бахов постоянных в голову каждый раз как гвоздь втыкают! И на эхо ещё и проворачивают… Твари!
Добахались. Монстр припёрся.
