Великой Отечественной на парад пригласить. И пусть тоже с портретами. Дети, внуки…
— Сынок, дай я тебя обниму, всхлипнул Петрович.
Тоже бухой? Так-то мало пил.
— Друг у меня в Афгане воевал, майор Решетнёв. Лётчик, орденоносец. Всё мечтал на параде с орденом пройтись. Убили… Сделаю его портрет. Фото есть, — трезво пообещал подполковник.
Так общаясь сидели допоздна и сидели бы ещё, но мужики уже на грудь приняли прилично. Утром будит меня Александр Владимирович и прощается — ему рано уезжать надо, а у меня самолёт вечером. Машину за мной другую пришлют. Федор Николаевич на пенсии, ему так рано не надо на службу, но он тоже уже на ногах. Благодарит искренне за помощь с планом мероприятий.
Ну а я? Проснулся поздно, с аппетитом позавтракал, посетил сауну с бассейном — есть такая у министра на даче. И уже ближе к обеду выехал с дачи на обычной «Волге». Машина на весь день моя.
Первым делом к Светке. Нет её. Наверное, на учёбе. Пишу записку и втыкаю в дверную щель. Всякий вздор написал, но ей должно понравиться. Раз тут «обломинго», то еду… правильно, к Виктории. Той тоже нет дома, и бабуля не ведает, где её внук и внучка. Как же не хватает сотовых телефонов! На улице ветерок, морозно. В аэропорт рано. Некомфортно. Куда бы податься? Черт, забыл! У меня же подарок от Шенина для Федирко! Придётся ехать в гости к нашему бывшему первому, всё же вместе работали, хоть и недолго.
— В Центросоюз, — командую я водителю.
Пускать меня не хотят, якобы начальника нет на месте. Но я на входе случайно подслушал разговор двух важных господ (да, знаю, что господа кончились в 17-м, но эти вот как-то заново возродились — уж больно представительно выглядят, и оба на черных «Волгах»), так вот, Федирко — на своём рабочем месте, и просто сказал секретарше, чтобы никого к нему не пускала, по их словам. Рождается «гениальная» идея — позвонить по заветному телефончику Власову. Так и делаю на глазах милиционера, флиртующего с кем-то из начальства местного коммунального хозяйства здания— надменной и ухоженной тетенькой лет тридцати пяти.
— Толь, занят, минута у тебя, — торопит Александр Владимирович, после того, как нас соединили.
— Попросите, чтобы Федирко передали, что к нему Штыба хочет зайти, — торопливо прошу я.
— Моложавая тетка хмыкает, слушая мою просьбу неведомо кому, но тут звенит местный телефон. Мент поднимает трубку и удивленно сообщает:
— Просили Анатолия Штыбу проводить до приёмной.
— Это я. Вот мой паспорт, — довольный достаю свой «серпастый и молоткастый», который скоро станет «пернатым».
— Третий этаж, — показывает на лестницу мент.
— А на лифте можно? — нахально спрашиваю я.
— Что тут идти? — язвительно хмыкает тетенька.
Вот язва! Жалко ей, что ли? Бывают же вредные люди от рожденья.
— Сказали же «проводить»! — напоминаю я.
— Я на посту, — мент застыл сусликом, покрутил головой вокруг и, не найдя никого, обратился к предмету своих ухаживаний:
— Маш, отведи парня?
— Ну, пошли, хоть это и не входит в мои обязанности, — фыркает женщина и, похабно виляя бедрами, направляется… ну, конечно! К лифту.
— Правильно говорить — пойдём, а если совсем вежливо — пойдёмте, — умничаю я.
Глава 37
— А ты умный парень, — Маша, оглянувшись и поймав мой взгляд, обращённый на её нижние полушария, сразу ко мне подобрела.
Лестно, наверное, стало. Женщина довела меня до просторной приёмной с такими большими окнами, будто в музее каком. Приняли меня сразу.
— Олегу спасибо передай за подарок. А у меня к тебе просьба есть — завези дочке моей передачку в Красноярске. Я обещал к Новому году ей сапоги из ФРГ, но не успел их «достать».
Мне дают коробку с парой женских сапог. Федирко даже открыл коробку, показав, что там именно обувь, а не «золото, брильянты».
— Ты ж у меня дома не был на Урицкого? — спросил Федирко.
— Я только на Дзержинского пять у вас был, и то один раз, — напомнил я.
Да, там есть у Федирко неплохая четырехкомнатная квартира, не чета моей МЖКашной однушке. Впрочем, десятиэтажный дом на Урицкого я тоже знал. Там сейчас жил сам генерал Иванов, главнокомандующий всея милиции Красноярского края. И к нему мне тоже поручено зайти, но уже Власовым. Так что, я не отказываюсь. Да и как отказаться? Подарок личный, и передать его лучше со знакомым, а я какой-никакой, а знакомый.
Стою на крыльце Центросоюза, дышу свежим немного морозным воздухом. Рядом со мной парень лет двадцати пяти курит. Смачно так курит, с наслаждением вдыхая сигаретный дым. На вид обычный советский парень, и радости в жизни у него простые, советские.
— Который час, не скажешь? — обратился он ко мне.
— Ого! Три уже, — удивился я тому, как время быстро прошло.
— Надо ехать за женой. Забираю из роддома сегодня! Сын, три пятьсот! — по лицу парня расползается широкая улыбка. — Пойду такси ловить.
— Хошь подвезу? — предлагаю я, так как делать реально нечего. — Вон «Волга» моя стоит с водилой.
— Толя, — протягивает руку парень. — Не откажусь!
— А мы тезки, — пожимаю я крепкую ладонь.
У новоявленного папаши всё с собой было — и конфеты, и шампанское, и три чахлые гвоздики. Всё это он вручил медсёстрам, которые вышли провожать роженицу. Маленькая испуганная молодая мама робко протянула мне руку:
— Лена.
— Ехать нам аж в Долгопрудный, — предупредил молодой отец на всякий случай.
— Да полно времени до отлёта у меня. Что в аэропорту сидеть?
Мы, пока ехали до роддома, успели познакомиться поближе. Толя — кооператор. Ездит с напарником по деревням, закупает у населения мясо. Закупочная цена выше, чем от мясокомбината, или чем сдать бычка туда. В машине и весы у них есть. Зарабатывают с левым наваром под 500 рублей в месяц. Ну, меньше трехсот не выходит. В науку, а он физик по специальности, окончил МФТИ, уже не вернётся. Толян всё пытался зазвать меня в гости, потом пытался сунуть мне чирик, наконец, сбегав домой, принёс подарок — набор деревянных сувенирных ложек — шесть больших и шесть маленьких. Ручной росписи, украшены узором под хохлому.
— Собираемся в продажу запускать. В деревне одной есть цех школьный, а там… такой мастер — на обычном школьном станке что угодно сделать может, — с азартом пояснил он.
Уже сидя в аэропорту, размышляю, что таких инициативных у нас в стране будет вскоре всё больше и больше. А бывших МФТИшников окажется немало в первых строчках списка Форбс.
Прилетел в Красноярск уже 6-го января и сразу поехал на работу. Я пока не переезжал в свой новый кабинет, там Михаил Сергеевич ещё не все вещи забрал, договорились же что он с 1-го февраля официально уйдёт. Да я и не против. Раздал всем сотрудникам небольшие подарки «из Москвы». Захотел видеть меня и Шенин.
В приёмной просят подождать — в кабинете у Шенина находится важный посетитель, который скоро выйти должен. Сажусь, лениво взяв журнал со столика. «Работница» попалась. Не интересуюсь. Подхожу к книжному шкафу, там журналы, книги. Выбираю, что бы полистать? Стою спиной к выходу, но слышу, как заходит ещё кто-то в приёмную.
— Мне к Олегу Семеновичу назначено, — говорит вошедший, слегка картавя.
— Ваша фамилия? — равнодушно спрашивает секретарша.
— Шойгу. Управляющий трестом «Абаканвагонстрой».
Я как стоял, так чуть и не сел! Поворачиваюсь, и точно. Будущий министр МЧС и прочее. Но молодой. На голове пышная шапка кучерявых волос, лицо простое, открытое. А я ведь его помню, когда он лысеть уже начал, и лоб его был открыт всем ветрам и бурям.
— Ждите, вот за Анатолием Валерьевичем будете, — буркнула та.
— Мы знакомы? Сергей Кужугетович! — первым тянет руку будущий важный государственный деятель.
Он не понял моего пристального к нему внимания. Неудобно аж самому стало. Пялюсь, как на… девочку. С другой стороны меня понять можно.
— Показалось, что виделись, — пришлось пожимать руку.
— Скорее всего, нет. У меня память хорошая на лица. Думал, с этого года инструктором буду работать в крайкоме, но говорят, есть другое место, — пояснил он суть своего визита, пока мы ждали, когда освободится Шенин. — Да и хорошо, жилья пока тут нет, а у меня семья. И так в Ачинске намыкались, у тёщи жили.
— Ачинск? — туплю я и зачем-то вру: — Бывал, как же.
— В первом микрорайоне дом, — встрепенулся Сергей, так он разрешил себя называть, хотя ему около тридцати уже. — Я на глинозёмном работал сначала, по распределению, а потом прорабом…
Сижу и слушаю, о себе не треплюсь. Если он в Абакане живёт, зачем сюда
