все-таки аристократ и представитель древней магической семьи. Простолюдина давно бы казнили, а с ним продолжали возиться.
Моих родителей тоже затронуло это расследование. Из-за близости Вольницы к Дарбургу мой отец неожиданно объявил деревню иных подконтрольной территорией и теперь выбивал из правительства немалые моральные компенсации для семей пострадавших и пошлины.
Все это я узнала от Тобиаса Мора, который не пропускал ни единого слушания и активно сотрудничал с прокурором, представляя пострадавшую сторону. Отношение к иным сильно изменилось, впервые за долгое время им стали сочувствовать, а порой и принимать за равных. Мор был счастлив такому положению, хоть и сетовал, что досталось им это очень большой ценой. Я в суде и здании комиссариата бывала редко, почти все время проводила в лечебнице с Киланом, который восстанавливался очень долго.
Было жаль Кейт, которой теперь грозила настоящая душегубка, и совсем не жаль, мисс Элоизу. При потере кормильца ей назначалась небольшая субсидия, но о былой роскоши придется забыть раз и навсегда, как и о караване слуг.
Глава 30. О душевных ранах и их исцелении
— Привет, — я тихо прошмыгнула в палату Килана. Моя находилась по соседству, мне ее выделили, когда поняли, что от меня так просто не избавиться и я все равно буду дежурить возле Вестера. Родные махнули на меня рукой, сославшись на мое чувство вины перед оборотнем, меня такое объяснение тоже устраивало и я не спешила никого переубеждать. — Как ты себя чувствуешь?
— Средней степени паршивости.
— Что-то болит? Позвать лекаря? — всполошилась я резко и Килан, перехватив мою руку, силой усадил меня рядом.
— Устал сидеть в четырех стенах, — Вестер тяжело вздохнул и тут же бросил на меня лукавый взгляд. — Давай сбежим?
— Куда же? — спросила, удобнее устраиваясь рядом. Для моего “спасителя” и жертвы произвола аристократа-фанатика не поскупились на одну из самых лучших и комфортабельных палат в столичной лечебнице.
— Для начала в Дарбург, проведать Тину, потом можно в Вольницу, а потом хоть на другой край света.
— Заманчиво, но пока нельзя. Пока идет следствие, нас не выпустят из столицы.
— Тоска смертная, — фыркнул котяра.
Спорить дальше было бесполезно. Мы сидели рядом и молчали, думая каждый о своем. Я действительно хотела вернуться в родной Дарбург, сказал бы кто раньше, не поверила. Но будущее свое я видела только в Вольнице. Раньше я думала, что в Пристоле царит настоящая свобода и равноправие, а теперь поняла, как сильно ошибалась. По-настоящему свободная жизнь была только в Вольной деревне, там ты мог стать, кем захочешь, и не важно человек ты или иной, мужчина или женщина.
— Я бы хотела жить в Вольнице, — шепотом, как самой заветной мечтой, поделилась я с Киланом.
— А со мной?
Я собиралась рассказать ему о магазинчике своей мечты, о мастерской, о полюбившихся нарядах от мистера Пикмана, но замолчала на полуслове.
— С тобой? — переспросила на всякий случай, а может просто тянула время.
— Я злился, когда ты вдруг резко собралась уезжать в Пристол. Пусть и слышал не раз, что ты уедешь, но не думал тогда, что это время наступит так скоро. А уж о твоем предстоящем замужестве точно не задумывался. Злился и ревновал.
Обернувшись в пол оборота, я глаз не сводила с Килана. Разного рода откровения вообще были не по его части, а тему чувств до сих пор мы тактично избегали, изображая дружбу. Очень странную дружбу между простым человеком и чудаковатым иным, которую несколько раз скрепили поцелуями. С кем не бывает, правда?
— Я не смогу привести тебя хозяйкой в богатый дом. Мое имя не даст тебе какого-либо особого положения. Не смогу одарить тебя всем, чего ты несомненно заслуживаешь. Но хотел бы попробовать. Жизнь в Вольнице только кажется романтичной, а на деле это тяжелый труд.
— Замолчи, — я больше не могла скрыть улыбку, а счастье, распирающее изнутри, требовало выхода. — Ты хочешь, этого уже достаточно.
Вестер повернулся ко мне, пытливо заглядывая в глаза.
— Ты поедешь со мной?
— Да.
Я кивнуть не успела, как меня смел ураган. Я скучала по нему, и его запаху, как весенний луг легкому и беззаботному, и касаниям, и поцелуям, и теперь с лихвой стремилась компенсировать недостачу. Целовала его губы и мне было мало, дразнила укусами шею и плечи и хотелось еще.
Этой ночью я впервые не вернулась в свою палату. Нежной и ласковой кошкой ютилась в кольце любящих рук. Плавилась под теплым взглядом, и, кажется, впервые потеряла и обрела себя. Мы засыпали вместе, счастливые и умиротворенные, с мыслью, что и впредь будем просыпаться только вместе.
Меня не страшил предстоящий разговор с родителями. С поддержкой Килана ничего не было страшно. Полагаю, для мамы оборотень в роли зятя станет ударом, а с другой стороны переплюнуть серийного маньяка аристократа очень сложно. Из двух зол, как говорится…
Настроена я была серьезно и воинственно и свои желания хотела отстаивать до конца. В меня впихивали знания этикета, танцев, декоративно-прикладных искусств и черт знает чего еще, и ничего не задерживалось надолго. Меня учили и воспитывали по формам образцово-показательной леди, не обращая внимания на то, что я из другого теста. Мое место не в лицемерной столице, и даже не в Дарбурге. Родители должны понять.
И они пошли мне навстречу. Во многом благодаря отцу и его новой открытой политике. Вольницу и Дарбург ждали большие перемены. Не все их приняли радушно, но изменения неизбежны, хочется нам того или нет.
Перед окончательным переездом я сделала кое-что еще — забрала Кейт. Мой отец взял над ней опекунство, а я своеобразное шефство. Пообщавшись с ее лекарями, я узнала, что девушку попросту травили психотропными веществами, делали покорной куклой. Беда Кейт была в том, что ей не дали пережить ее горе, закупорили внутри болезненные воспоминания и не дали выход эмоциям.
Вместе с Кейт мы выпустили пар и знатно покрушили семейные сервизы четы Гаранов, еще больше мы отвели душу в спальне и кабинете Фина. А потом отправились в Вольницу, на тихий погост к пустой могиле Себастиана Лоррена.
Я отошла в сторону, села под широким дубом, не мешая ее тихому разговору. Наверное, ей многое хотелось сказать. Я ее не торопила, разглядывала перьевые облака, лениво плывущие по небу, и не сразу заметила, как к Кейт подошла пожилая женщина с серебристой косой. Первой мыслью было подбежать к названной сестре, защитить. Не все иные охотно жаловали чужаков. А когда увидела, как они вдвоем обнялись и заплакали, опешила, теряясь в догадках.
— Это
