Книга Трудовые будни барышни-попаданки 3 - Ива Лебедева

Мужик этот степенно установил на свободном пятачке необычную тележку с привязанной к ней круглой бочкой. Тележка была скручена из ивовой лозы, на деревянных колесах. Из-под здоровенной бочки, собственно, только и видно было снизу два тех колеса, а сверху ручку, за которую мужик ее и катил.

Новый пирожник ловко приоткрыл деревянную крышку, подбитую снизу войлоком и чистым полотном, да помахал рукой, разгоняя горячий и на диво ароматный парок, поднявшийся из бочкового нутра.

— Налетай, не зевай, сытный дух покупай! — снова звонко выкрикнул мальчишка в толпу. — Пироги царские да боярские, простому люду впервой перепали, втрижды сытнее стали!

Вокруг них уже выстроилась небольшая кучка зевак, вот оттуда и прозвучал закономерный вопрос:

— С чем пироги-то царские-боярские?

— С царским овосчем! — бойко откликнулся паренек, шмыгнув розовым носом-кнопкой и переступив не менее добротными, чем у отца или дядьки, сапожками по снежному насту. — Уж царе-бояре ели, животы потолстели, и в пост, и в мясоед любехонько! Один пирог съел — целый день сыт!

Пироги и верно были на диво пухлые, большие — покрупней привычных пирожных с ячневой кашей. И дешевые. На медную копейку два горячих запашистых пирога.

Первый смельчак нашелся быстро — из извозчиков, те горяченького отведать никогда не отказывались. Купил, так ему еще и выбор предложили: дескать, выбирай, справа в бочке царский овощ с луком, слева — он же с грибками.

Извозчик долго не думал, взял того и того да подивился, что не в грязную руку ему те пироги сунули, а диковинно — в газетном лоскуте. Это ж разорение торговцу!

Но у того была припасена малая стопка тех резаных бумажных лоскутов, свернутых в фунтик, в них он каждому пироги и выдавал в обмен на медную денежку.

— А хорош пирог-то! — восхитился с облучка первый покупатель и вытер руки о солому в возке. — И верно, с двух-та штук сытехонек!

Толпа загомонила.

Часу не прошло, как народ, распробовав новинку, вымел всю бочку подчистую. И мужик с мальчонкой не спеша двинулись с площади в один из боковых переулков, в сторону каморы, которую сняли у дальнего родственника. По дороге завернули к полосатой будке, возле которой бдительно хмурился на толпу страж порядка. Ему с утра уже польстили пирогами, а теперь одарили еще и пятачком на здоровье. Расстались хорошими друзьями.

— Ты, Микитка, маманьке в помощь с вечеру ступай, — строго велел мужик, положив руку на плечо мальцу. — Двойную опару пущай ставит на картопельном отваре. Хорошо тесто выходит! Четверть месячного оброку за один денек для барыни собрали, шутка ли? Сегодня же старшого в деревню пошлю, скажет старику, мол, собирай телегу с той картоплей да вези, глядишь, через год-другой вольными станем! Пачпорт у меня в порядке, Эмма Марковна честь по чести управляющему велела, он и выписал… а что бутарю поднес — так и то не в убыток, зато расторговались спокойно! И завтра еще пойдем! А как Игнат с картоплей-то вернется, на другую какую площадь стану его посылать, он парень дюжий, с бочкой справится. И голосить не хужей тебя умеет.

— Тятя, а ежели ребята городские его задирать станут? — снова шмыгнул носом малец. — Ты вона какой большой да сильный, чай, супостаты убоялись. А Игнашке по молодости могут и в морду… и ладно, чай, морда-то не казенная, до свадьбы заживет. А ну как бочку уронят или деньги отымут?

— И то верно. Стало быть, пущай брат Иван из Егорово вместе с ним едет, он бобыль, своих сыновей нету, станет с Игнатом хаживать на промысел, еще спасибо скажет! Так-то на пирогах больше заработает.

Мужик с сыном давно ушли, а на базаре продолжали обсуждать новый «царский овосч» и пироги с ним. А также неких везучих крестьян из Нижегородской губернии, у которых в деревне чудеса чудесатые творятся.

«Стены грязью мажут, печи мусором топят, крыши барской рожей кроют да живут в тепле и сытости!»

* * *

— Ах, душенька, поговаривают, что уж последний бал у главнокомандующего на Масленице эта дама не пропустит! Столько разговоров по всей Москве, можно подумать, не старая вдова венчалась, а юная княжна!

— А я слышала, что она вовсе даже молода! И там такая романтическая история… за нее два кавалера на саблях и пистолетах дрались, и одного даже убили! А победитель у его сиятельства в тот же день разрешение на брак испросил и не медля — к венцу!

— Никого не убили, ма шер, что за глупости? Просто тот, который жених, соперника перед его превосходительством так ославил, что несчастного сослали в Сибирь навечно! Он, говорят, уехал со слезами на глазах, а на прощание сказал этой даме, что, мол, сударыня, жестокая судьба разлучает нас, но я буду любить вас вечно!

— Ах… так даже и лучше… кель романтик… вот бы…

Несколько нарядно одетых барышень вскоре с легким щебетом упорхнули в бальную залу, где раздавались первые аккорды мазурки.

Их место возле колонны заняли люди постарше и посолиднее. Строгие матушки не спускали глаз с юных ветреных прелестниц, в то же время зорко высматривая в толпе гостей подходящую кандидатуру в женихи.

Рядом с ними топтались солидные отцы семейства, степенно и нетерпеливо ожидающие, когда можно будет оставить благоверных и устремиться в курительную, чтобы в интересной компании со вкусом выпить мадеры, лафита да охлажденной русской хлебной и расписать партию в преферанс. А заодно и обсудить сугубо мужские, очень серьезные дела.

— Вот же дурехи, господи прости… щебечут, что те воробьи на березе, и смысла в их речах столько же, сколько в птичьем гаме. «Кель романтик», надо же! За приданое богатой вдовушки два ухаря передрались, и один другого таки заел.

— За такой кус не грех и заесть. Все имущество графа Безсонова — шутка?

— Это вы еще, милсдарь, ее паи в богатейших купеческих компаниях не посчитали да поместье, про которое сказывают — золотое дно.

— Да, тут романтикой и не пахнет. А что говорят — сие разработки ее первого мужа?

— Дело темное. Воевал, герой. А про изобретения стало только недавно ясно. Его ли, еще чьи — неизвестно. А только деньги вдовушка начала грести лопатой. Ну и замуж не абы за кого выскочила, за нового протеже Самого! Теперь пойдет у них потеха, когда к капиталу жены да службу мужа приложить. И не подкопаешься, ежели вопросы у ревизоров появятся, откуда эдакие богатства.

— И то верно… а молодая-то, говорят, недолго семейной жизнью тешилась. Какой-то странный у них медовый месяц вышел. Так и шастает по Москве, сраму не боится. Говорят, в Университет повадилась. И по госпиталям. И куда ее муженек-то смотрит?

— Ну, это вы, батенька, хватили. Муженек смотрит за порядком в нашей старой столице и добивается успехов. А попечительства над гошпиталями и лекарскими домами сама государыня не срамится. Глядишь, с такими капиталами и рвением будет у госпожи Орловой-Шторм через пару годков и приглашение в столицу ко двору, и почет, и награда не из последненьких! При матушке Екатерине даже и ордена особые дамам жаловали. Почему бы не теперь?

Эпилог

В Москву я въезжала пасмурным ноябрьским вечером, а выезжала — солнечным мартовским утром, во главе небольшого обоза. Двигаться будем медленно, торопиться незачем. Единственная, кто торопила всю зиму и, чувствую, будет торопить в дороге, — Лизонька, соскучившаяся по Степке, кошке Мурке и двум Ванькам. С первым, сыном садовника, приславшим ей в январе специально выращенную для нее землянику, пусть дружит. Со вторым… тоже дружит и, может быть, никогда не узнает, какую роль он сыграл в одном стародавнем приключении.

Зима, вроде самая тягучая и унылая пора года, пролетела незаметно. Хватило дел, связанных с наследством. Юридические формальности не заняли и двух часов. Никогда не слышала, чтобы перья скрипели так быстро. Я стала полноценной хозяйкой всего, кроме небольшой суммы в банке, успел-таки котик-обормотик удрать с кусочком в пасти.

Когда выяснилось, что в Петербург, Миша послал ведомственный запрос, а позже — еще одно отношение, напрямую от генерал-губернатора. Александр Петрович сам чувствовал себя пострадавшим в этой истории — целый день застекляли окно в кабинете.

Выяснилось: котик отбыл в Англию. Я вздохнула и потеряла к этой персоне интерес. Миша проследил, чтобы двое слуг негодяя, а также Рябыка со товарищи, давшие ценные показания, отправились в Сибирь в относительном здравии.

Стать-то хозяйкой стала, оставалось освоить хозяйство. Начала с роскошного особняка. Переоделась для начала попроще, для удобства, осмотрела не только комнаты, но и подвалы и чердаки. Заодно устроила индивидуальное собеседование