оставленные тяжелым человеком.
– Дальше хохол двинулся один! Эйхман ушел в сторону.
– Хохол? – недоуменно переспросил Коломиец.
– Сообщник Эйхмана, – небрежно пояснил Меркульев.
Он лихорадочно водил фонарем по кустам, тщательно присматриваясь к каждой ветке.
– Ага, – он остановил метания фонаря, – вот тут Эйхман и ушел…
Несколько веток густого кустарника, сломанные и бликующие каплями сока на изломах, недвусмысленно указывали путь коварного беглеца.
– Сереженька, – не отрывая взгляд от кустов и слегка хрипя от возбуждения, проговорил подполковник, – давай ты тоже топай к начальству. Эйхман решил нас перехитрить – на лодке хохла отправил, оттягивая нас за собой. Хрен с ним – пусть Мальцев им занимается, а мы этого погоняем… Он в Лобню намылился, скотина, там электричка. Кого в это время рыбак заинтересует? Там их сейчас, наверное, десятки, вечер же… Сольется с ними, и пиши пропало – в Москву уйдет, не найдем…
На тропинку почти беззвучно вышли несколько бойцов.
– Лысюк, сколько вас? – не поворачивая головы, спросил подполковник.
– Пятеро, – пробасил лейтенант.
– Хватит, – решил Меркульев. – Капитан, прошу тебя, доложи Цепкову или Борисенкову или реши по своим каналам – нужно перехватить Эйхмана. До Лобни километров восемь-девять, он сейчас по времени к Дмитровскому шоссе должен подходить, нужно людей туда и – гнать его на меня. Ну и в Лобне организовать перехват. Сделаешь?
– Есть, товарищ подполковник! – с неожиданным уважением отчеканил Коломиец.
Меркульев удивленно посмотрел на него и пожал плечами:
– Ну вот и хорошо, давай действуй!
– Удачи, Александр Александрович!
– Эх, Сережа! На охоте желают – ни пуха ни пера! – поправил его подполковник и, не дожидаясь ответа, приказал: – Лысюк! Ты со мной вперед – по следу, остальные по лесу, полукольцом с фонарями. Гоним бегунка!
– Есть. Лейтенант подобрался, распределил людей и встал рядом с Меркульевым. Его тоже захватило волнение погони.
– Вперед, ребята! – Подполковник первым нырнул в кусты.
Остальные бойцы неслышно скрылись из виду. Коломиец покачал головой и побежал по дороге к темнеющим зданиям.
Что такое для молодого здорового мужчины пара-другая километров по пересеченной местности, ночью, при свете фонарей? Бегом? Ничто.
Только не был Меркульев ни молодым, ни здоровым. Шутка ли – почти пятьдесят, папиросы и регулярный коньяк.
Первые пятнадцать минут он еще держался, стараясь не выбиваться из ритма, который задали молодые коллеги, но постепенно усталость начала сковывать тело. Да и проклятые туфли мешали – они хороши для асфальта и помещений, но не для бега по глинистой влажной почве. Ноги все чаще подворачивались, все чаще он останавливался, чтобы отдышаться, вызывая плохо скрываемое раздражение Лысюка.
Наконец Меркульев сдался – сегодня он не способен в полную силу гнать дичь. Дальше без него.
– Давай, Серега! Гони!
Лысюк кивнул и рванул вперед. Вот уж машина так машина. Им бы с Рахмановым посоревноваться, кто кого…
Меркульев огляделся, благо полная луна выглянула сквозь облачные прорехи, позволяя определиться – где он.
Сплошной лесной массив здесь прореживался, разворачиваясь большими, заросшими высокой травой проплешинами. Едва заметная тропка, по которой они бежали сквозь деревья, превратилась в нахоженную дорожку – места здесь обильные на охоту и рыбалку, соответственно, и народу прошло немало. По ней и спешил сейчас Эйхман, торопясь проскочить опасный участок.
Подполковник был уверен – Лысюк и Коломиец загонят зверя. Никогда не было такого, чтобы одиночка смог противостоять системе. Так уж она была устроена.
Чуть в стороне от дорожки, на фоне вечного московского зарева, просматривался какой-то темный массивный объект. Фонарь не добивал до него, но Меркульев не поленился сделать десяток шагов – любопытство было его главным пороком.
Объектом оказался полуразрушенный то ли сарай, то ли конюшня – несколько строений из вертикальных бревен, обвязанных камышовыми матами. Разбросанные вокруг остатки сена и теплый запах старого конского навоза подтвердили предположение – летом тут ночевали лошади.
Здесь подполковник и решил передохнуть, а может, даже и вздремнуть – очень уж он устал и заслужил минутку расслабления…
Глава 6
Глаза слипались – организм после бессонной ночи и всех предыдущих событий требовал хотя бы десятка минут расслабления. Состояние усталости достигло такого предела, что уснуть на грязном навозном полу, в заброшенной конюшне не казалось подполковнику чем-то странным, главное, чтобы было сухо и не продувал ветер.
Подсвечивая себе фонарем, Меркульев обошел строение в поисках входа. Дверей не нашлось, внутрь вел пролом в стене. Не задумываясь ни секунды, он шагнул в тепло.
И первым, что он увидел в круге желтоватого света, был знакомый рыбацкий плащ защитного цвета, наброшенный на тюк прошлогодней соломы.
– Какой все же вы докучливый человек, Александр Александрович! Право слово… – крякнул от досады Эйхман.
Но пистолет от ребер Меркульева не убрал.
«Вот и отдохнул, называется», – с такой же досадой подумал подполковник.
– Идите в дальний угол и садитесь на пол, – подтолкнул его Эйхман, – а фонарь отдайте.
Сказать, что Меркульев был ошарашен, значит не сказать ничего – Эйхман вновь перехитрил его. Он безропотно подчинился – бандит сноровисто и быстро обшарил его, забрал пистолет.
– Ну вот что с вами делать, а? – продолжал он разоряться, ожидая, пока Меркульев усядется на землю – вопреки ожиданию не такую уж и грязную.
– Руки вперед, чтобы я видел…
– Я же без оружия, – проворчал Меркульев, щурясь от яркого света, бьющего прямо в глаза.
– Вы и в столовой были без оружия, да еще и связанный – а вот поди же… снова вы тут, собственной персоной. Вы мне начинаете надоедать, господин подполковник…
– Перестаньте называть меня «господином»! В нашей стране давно нет господ! – раздраженно рявкнул Меркульев.
Терпение его было на исходе – глупейшая ситуация, в которую он попал, вызывала такое чувство гнева, что впору было кидаться с голыми руками на гаденыша.
– А как вас называть? Товарищ? – немного обескураженно после паузы спросил Эйхман.
– П-с-с… – презрительно цыкнул подполковник. – Какой ты мне товарищ? Гнида мелкая. Называй меня «гражданин». Гражданин подполковник! Привыкай заодно – в зоне только так обращаются к начальству!
Эйхман в темноте заерзал и злобно просипел:
– Провоцируешь меня, сука? Пристрелю ведь.
– Хотел бы – давно бы пристрелил. – Меркульев вытянул ноги, прислонился к шаткой стенке. – Еще в столовой… Ссыкун ты, Эйхман, или как там тебя по-настоящему зовут. А азиат твой туповат оказался, да и с наркотой переборщил немного… Всех взяли, живыми. А ты ведь рассчитывал, что их положат при штурме?
Меркульев прекрасно понимал – пережми он сейчас, и пристрелит его Эйхман. Некуда ему деваться. Мозг лихорадочно работал в поисках выхода из сложившейся ситуации.
– Т-твари… – донеслось из темноты.
Подполковник вдруг осознал, что темнота была не такой уж и непроглядной. Лунный свет пробивался сквозь прорехи в крыше, аккумулятор фонаря подсел и давал совсем слабенький накал – силуэт Эйхмана стал различим
