- Дерьмово. Кожа под повязкой невыносимо чешется.
- Ну, это точно не смертельно, - засмеялась Кэти и в порыве чувств погладила его по щеке. В ответ на его нытье парни стали предлагать каждый свой способ борьбы с «подповязочной чесоткой». Кто-то справлялся с ней при помощи линейки, кто-то использовал бабушкину спицу, словом, у каждого был свой рецепт. Травмы были неминуемой частью их профессии.
Минут через двадцать такого балагана Кип начал уставать. И, заметив это, Святые потянулись к выходу, клятвенно пообещав заскочить чуть позже. Провожая их, Кэти шепнула, что было бы неплохо, если бы они чередовали свои визиты, а не приходили вот так – толпой, отвлекая персонал от работы и приковывая взгляды абсолютно всех женщин в возрасте от ноля до восьмидесяти. Парни смиренно пообещали исправиться, но потом все испортили, искупав в комплиментах пришедшую поставить Киперу укол медсестру. Кэти закатила глаза. Эти ребята были неисправимы.
Чтобы не смущать Кипера во время процедуры, она тоже вышла из палаты. Попросила у администратора вазу, наполнила ту водой и лишь потом вернулась в палату. Медсестра уже ушла. А Кип, видимо, порядком измучавшись, задремал. Стараясь не шуметь, Кэти поставила в вазу букет и, осторожно поцеловав Кипа в лоб, опустилась на стул рядом с койкой.
- Если бы я знал, что мне надо попасть в аварию, чтобы ты меня поцеловала, я бы её устроил еще пять лет назад.
- Болтун! – ухмыльнулась Кэти. – Думаешь, я не знаю, что ты строил глазки той медсестре?
- Ты все знаешь, - зевнул Кипер.
- А ты знаешь, как меня напугал? – Кэти подхватила тяжелую ладонь парня и прижала к своей щеке.
- Ужасно… Я чуть с ума не сошла, пока тебя не увидела. Я люблю тебя, Кип. Ты же знаешь…
Кэти послышалось, будто за спиной хлопнула дверь, но она не придала этому значения и лишь еще сильней вцепилась в руку друга.
Глава 24
- Ничего не забыл?
Мэйсон еще раз осмотрел палату, покачал головой и внимательно уставился на Тришу:
- Тебе не нужно было приезжать.
Та ощутимо занервничала:
- Ты мой муж. Как я могла не приехать?
- Мы развелись год назад.
- Но они-то об этом не знают. – Триша неопределенно взмахнула рукой, будто очерчивая круг тех самых… не знающих. - Кем я буду в глазах прессы, если не навещу любимого мужа в больнице?
- Тебя всегда только это и волновало, правда? Что они подумают… Что они скажут…
- Вот только не надо мне читать морали! Наверное, в твоем положении это делать легко. Но каково мне? Ты об этом подумал? «Известная галеристка беременна от звезды Святых»… - цитирует Триша давнишние заголовки. - «Быть ли самой ожидаемой свадьбе года? Букмекеры принимают ставки»! – нервным движением она убрала волосы от лица и скорбно поджала губы. - Они же ненавидели меня! Но разве это я была виновата, что «самая ожидаемая свадьба года» не состоялась? Или же в том, что состоялась другая – не такая ожидаемая… Думаешь, это легко, когда все кругом знают, что на тебе женились исключительно из жалости? А когда… когда Эшли умерла? Они в тот же день принялись гадать, когда мы разведемся! Господи, я до сих пор слышу перешёптывания за спиной…
- Поверить не могу, что мы опять это обсуждаем. – Мэйсон покачал головой. Схватил с пола здоровой рукой легкую сумку и осторожно закинул на плечо. Триша судорожно втянула воздух.
- Прости. Я… сорвалась. Ты прав.
- Ничего не меняется, - пробормотал Мэйсон, выходя из палаты.
- Я стараюсь, Мэй! Но это нелегко.
- Не лучше ли со всем этим покончить?
- Ч-что ты имеешь в виду?
- Думаю, нам не нужно видеться, Триша. И не стоит врать, что мы все еще вместе.
- Ты же обещал! Обещал подождать и не объявлять о нашем разводе!
- Два года, Триш… Мы не живем вместе два года. Знаешь, мне кажется, этого более чем достаточно.
- Они смешают меня с грязью.
- Нет! Если мы выйдем из этой ситуации достойно. В конце концов, нужную картинку формируем мы сами. У нас достаточно для этого возможностей.
- Предлагаешь все это «мы-остались-лучшими-друзьями» дерьмо?
- Почему бы и нет? Черт! Нам нужно двигаться дальше!
Мэйсон действительно так считал. Он сделал все, чтобы поступить правильно. Видит бог… Никто, даже голоса в голове не могли бы предъявить ему на этот счет ни единой претензии! Но после смерти Эшли все его старания утратили смысл. Их с Тришей ничего больше не связывало. Мэй закрыл свой долг перед ней. Более чем…
- Я не знаю, Мэйсон. Это так ужасно.
- Ужасно – врать себе, Триш. Поверь, ничего ужаснее этого нет. Ты ведь даже не любила меня…
Триша всхлипнула. Удивленно осмотрелась по сторонам, будто не сразу осознав, что это именно она издала этот звук, и в полнейшей растерянности коснулась залитого слезами лица.
- О, господи…
- Иди сюда… Поплачь.
Наверное, это было не самое удачное место для этого, но… Черт, какая разница? Да, он не любил… никогда не любил эту женщину, но они многое пережили вместе. И теперь Мэю было безумно жалко её. Себя. Упущенное… Мэйсон отошел на шаг, лишь когда Триша немного успокоилась, и тут же натолкнулся на ничего не выражающий взгляд Кэти.
- Эм… Привет. Не хотела вам мешать, но у меня тут контрабанда для Кипа, - Кэти потрясла огромным пакетом из Макдональдса, - боюсь, все остынет.
Мэйсон огляделся и понял, что они с Тришей перегородили вход в палату Кипера. Собственно, он здесь остановился только потому, что хотел с ним попрощаться, перед отъездом.
- Да, конечно. Извини.
- Тебя можно поздравить с выпиской?
- Угу. Док сказал, что я в порядке.
- Супер.
Разговор двух чужих друг другу людей. Мэйсон поморщился. Шагнул вперед. И Кэти шагнула. Они едва не столкнулись.
- Я подожду тебя в машине, - шепнула Триша.
- Ладно.
Мэй кивнул бывшей и толкнул дверь в палату, пропуская вперед Кэти.
- Привет, здоровяк. Да ты совсем молодец! Бегаешь уже…
Кэти поставила пакет на тумбочку и поцеловала Кипера в щеку. Мэйсон отвернулся. Видимо, пока он рефлексировал над своей жизнью и пил, эти двое сблизились еще больше. Он бы мог надрать задницу Киперу… По крайней мере, попытаться – уж больно здоровым тот стал. Вот только что ему было предъявить этому парню? В чем он был перед ним виноват? Правильный ответ: ни в чем. Но, черт, как же нелегко Мэйсону было услышать от Кэти «я люблю тебя, Кип»… Просто нечеловечески. Мэйсон с трудом подавил в себе желание броситься к ней и трясти до тех пор, пока она не заберет эти слова обратно. Такими неправильными они были… Ревность ревела внутри него, скручивала нервы узлами… Он давно уже привык к боли. Много раз она ставила его на колени, била под дых. Но это была какая-то новая агония. Ведь даже время не притупило его чувств. Не стерло её из памяти…
