лицо от дождя рукой, бормоча «дерьмо», прежде чем направиться туда, куда я указал.
— Ты могла бы присоединиться, — сообщаю я. — Я довезу тебя до остановки. Нам не нужно разговаривать или типа того. Я просто подброшу тебя. — Делаю паузу перед следующими словами. — Ты не устала, Кэт? Разве не устала… убегать? Я знаю, что это так.
Она немного колеблется, прежде чем остановиться окончательно. Жует свою и без того красную губу, нетерпеливо постукивая каблуком по асфальту. Она думает… думает… думает… Я почти слышу её мысли.
Внезапно Кэт поворачивается ко мне:
— Прекрасно, — произносит она. — Я сейчас сяду. Но отвези меня прямо на автобусную остановку, иначе я не соглашусь.
Я решительно киваю:
— Конечно. Понятно. Как скажешь.
Я разблокировал двери, подготавливаясь к тому, что Кэт займёт пассажирское кресло возле меня, но вместо этого она запрыгивает на заднее сиденье, захлопывая дверцу с громким стуком.
Закрываю открытое со своей стороны окно… а затем срываюсь с места.
Глава 17
Попавшие под ливень
КЭТ
В машине Брендона теплее, чем я ожидала. Обхватываю себя руками, чтобы побороть озноб, но сразу осознаю, что его нет.
Очевидно, сиденья обогреваются. Не знала, что так бывает и с задними сиденьями, но мы же говорим о Фоксе.
Он один из тех «костюмов», которых я ненавидела, один из избалованных богачей, которых не могла терпеть. Он полностью изменил сценарий… как раз, когда я думала, что наконец узнала его лучше.
Вспоминаю разговор с Амой перед моей ночью с Брендоном. Я помню каждое слово:
«Ты заботишься об этом парне, — заявила она. Утвердила, а не спросила.
— Нет! Ну… да, но… Ладно, да, но… — Я замолкла, не зная, как закончить предложение.
— Это нормально — заботиться о ком — то, Кэт. Это не убьёт тебя.
— Да… но он может сделать так, чтобы я захотела умереть.
Ама пожала плечами:
— Это тот риск, на который мы идём, Катарина. Жертвовать частичкой себя — всегда риск. Но награда, Кэт… награда неописуема. Неприкосновенна, неустранима. Ничто не сможет её заменить».
Я прислушалась к её совету. Впитала, как губка. И действовала соответствующе в одном из самых важных взаимодействий, что у меня когда — либо были с мужчиной.
Глупая я.
Семь недель не смогли это стереть. Несколько штатов не смогли заставить это исчезнуть. Я так же без ума от Брендона, как и в тот день, когда мы пересеклись взглядами.
А может это началось и раньше. В тот момент, когда услышала его голос, мне показалось, что я принадлежу только ему.
Этот мягкий, успокаивающий голос по телефону, убаюкивающий меня, а затем больно ударивший, как свернувшаяся змея. Я всё ещё не знаю. Могу ли я доверять этому голосу… или человеку, стоящему за ним.
Виктор Фокс был мудаком, и, судя по тому, как Брендон уволил малоизвестного писателя — путешественника вроде меня, те же черты, вероятно, скрывались и в нём.
…По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить. Может быть… если я буду стараться изо всех сил… Я смогу подавить покалывание на губах, которое возникает каждый раз, когда он смотрит на меня.
Может быть, мне удастся поймать бабочку, которая появляется у меня в животе каждый раз, когда он прикасается к моей коже.
И возможно… просто возможно… через какое — то время… я забуду его. Забуду об этой жажде. Забуду об этой… потребности.
Но сейчас это невозможно…
Потому что прямо сейчас он говорит со мной с переднего сиденья своей машины:
— Мне нужно кое — что тебе объяснить, — произносит он.
— Мне казалось, ты говорил, что нам не нужно разговаривать.
Его голос невозмутим:
— Я солгал.
Скрещиваю ноги:
— Я в шоке.
Проходит целая минута без единого слова, и я благодарна за тишину. Ну, по крайней мере, физическая тишина. Как всегда, мы общаемся глазами. Наши взгляды сталкиваются в зеркале заднего вида, говоря всё то, что мы сами не осмеливаемся озвучить.
Брендон заговорил первым:
— Ну и… неужели всё будет так же, как в те первые дни в палатке? Не разговариваем? Не говорим правду? Это твой план?
— А что я должна тебе сказать?
— Что угодно. Что чувствуешь, что думаешь.
— Что я думаю? И что мне теперь думать? — я выплёскиваю на него свой гнев. — Похоже, ты всё спланировал. Планировал, что со мной делать. Пытаюсь понять, как я вписывалась в этот план.
Его карие глаза пылают скрытым жаром, что становится всё более интенсивным: возмущение за считанные секунды.
— Я этого не планировал, Кэт. Неважно, что ты думаешь. Я не собирался увольнять тебя из Фоксхолла. Не планировал встречаться с тобой в Теннесси. И не пытался действовать за твоей спиной. На самом деле, единственное, что я планировал, это найти оазис самостоятельно: открыть свой собственный журнал и издательскую компанию и найти того удивительного писателя, который мог бы собрать всё воедино. Тогда я ещё не знал, что это ты! Я не планировал, что всё произойдет так. Я не планировал так чертовски сильно влюбляться в тебя!
На последнем слоге мы проезжаем мимо моей автобусной остановки. Замечаю это периферийным зрением, но, если честно, сейчас меня это совсем не волнует.
Впервые в жизни я потрясена до глубины души и теряю дар речи.
***
ФОКС
Слова вылетают из моего рта прежде, чем я успеваю их остановить. Я бы запихнул их обратно, если бы мог, но, очевидно, уже слишком поздно.
Глаза Кэт испуганно расширяются, а губы приоткрываются в удивлении. Её волосы взъерошены и кудрятся из — за дождя. Её кожа гладкая, влажная, а губы — эти чёртовы губы — приоткрылись и так невероятно манят.
Она великолепна. Она — самое великолепное создание, которое я когда — либо видел. Даже когда она хмурится… словно готова наброситься на меня в любую секунду.
— Как ты смеешь? — хрипит она. — Как ты смеешь говорить мне такое? После всего случившегося? После того, как пытался втянуть меня в какую — то извращённую схему? Я даже не знаю кто ты такой, Тревор… ой, простите, Брендон, — она качает головой, из — за чего пряди мокрых волос разлетаются в стороны. — И я больше не собираюсь быть пешкой в одной из твоих маленьких игр. Признаю, у меня были свои недостатки. Огромные, вопиющие недостатки… и я не белая и пушистая. Но это не оправдывает того, что ты передаёшь меня как какую — то маленькую игрушку… крошечную фигурку в шахматной партии с твоим отцом, или Грегом, или… кем бы то ни было
