в одну из них:
– Надо промыть и обработать мазью!
Деми закатил глаза.
– Андреа меня выгнала. Меня и мою тётю. А Микки помогал. Его уже возвели в сан к тому времени, и я, сказать по чести, боялся, что он проклянёт меня…
– Микки – священник? – Рена вспомнила последние слова Деми, обращённые к Микки. – Не похож!
– Он не из братства Спасителя, - пожал плечами Котт. – Он служитель Баиги.
Рена про Баиги слышала, что говорится, краем уха – кажется, то было божество бродячего народа Ба, что давным-давно перестал существовать. Видимо, кровь Ба текла в жилах некоторых босяков, вот отчего они так любили свободу.
– Ну хорошо, - Рена посмотрела на собственные раны, – а теперь иди, мне надо заняться своими коленками. Жаль, что чулки испорчены!
– Тебе чуть жизнь не испортили, а ты чулки жалеешь, – сказал Деми. – Хочешь, я помогу тебе?
Рена пожала плечами. Расценив жест как согласие, Котт усадил девушку на кровать, встал на колени и принялся осторожно снимать рваные чулки, присохшие там, где выступила кровь. Ссадины оказались не такими уж и страшными, как можно было судить по боли. А прикосновения Деми были деликатными, даже нежными.
– Прости, - сказала Рена.
– М?
– Я назвала тебя рабом. При всех. Они ведь не знали? Думали, что ты сан?
– Не знаю, что они подумали, – ответил Котт, аккуратно промакивая влажной тряпкой ноги девушки, – но хуже, чем они уже думали обо мне, всё равно быть не может. Если и можно было пасть ниже пыли – я уже упал.
Его тёплые пальцы, придерживавшие правую ногу Рены, которую он обрабатывал, ласково погладили кожу под коленкой – щекотно и в то же время приятно. Девушка подумала, что, если он продолжит, она не будет против. И даже уже представила, что вот сейчас эти чуткие и ласковые пальцы пойдут выше, к бёдрам, потянутся к трусикам, осторожно отодвинут ткань в сторонку. Она прикрыла глаза и улыбнулась. Нет, она бы не стала на сей раз кричать «отвали» или ругаться на забытом всеми, кроме уличной пыли, языке.
Но Деми лишь нанёс мазь на колени Рены и поднялся с пола.
– Нам надо выспаться, – сказал он. – У нас сегодня опять, значит, был слишком весёлый денёк, да?
Рена удивлённо посмотрела на него и кивнула.
– Слишком весёлый, – нехотя согласилась она.
Уже на грани сна ей вспомнилось, что она хотела протереть пыль на раме портрета арана Моосса, но так и не сделала это. Не забыть бы завтра!
ГЛАВА 21
Если твой недруг сделал тебе одолжение или, хуже того, подарок – самое время задуматься, в чём подвох. Не стоит радоваться уступчивости врага или его щедрости: подаренный плод может быть отравлен, услуга может обернуться ловушкой, а…
А одолженная машина – мобилем, модным двадцать пять лет назад, но теперь стоящим на спущенных колёсах и с гнилой начинкой.
– Ого, – сказал Деми, обходя вокруг старой машины. - Каков раритет! Если это наследство твоей сестрицы, могу ей только посочувствовать.
– «Голубь» не её наследство, - с негодованием сказала Рена. - Это старый мобиль, он уже тут лет десять стоит без дела. А новый она, видимо, забыла сюда поставить.
– Или не забыла, – мурлыкнул Котт.
Несмотря на позавчерашнее приключение, он вёл себя как обычно. Разве что держал некоторую дистанцию, чему Рена даже радовалась. У них есть общее дело, общие планы, деловые отношения… а остальное лучше уж сразу вынести за скобки. Это же к лучшему, убеждала себя девушка. Потом, когда Деми получит свою ненаглядную свободу, не придётся от него отвыкать.
– И что же, Лора хочет, чтобы через неделю мы поставили развалюху обратно?
– Видимо, да, – с горечью произнесла Рена. - Только мы её и с места не сдвинем. Старый хлам!
– Вовсе нет. Это же одна из первых послевоенных моделек! Настоящий «Белый голубь»!
– Это ржавый голубь, – Рена против воли улыбнулась – такой энтузиазм слышался в голосе Деми. – Смотри, в каком она состоянии.
– Дай мне расписку на двое суток, – распорядился Деми, – и пятьдесят квадратов.
– Ого, пятьдесят! – удивилась Рена.
– И проведи пока время с пользой, – посоветовал Деми. – Посети частную купальню «Илли-в-полотенце», и ни в чём себе не отказывай. Хотя давай лучше я закажу тебе там всё по списку, иначе ты ограничишься разве что душем, маленькая скупердяйка.
– Да там один только душ принять стоит, сколько месяц мыться в публичных банях, – огорчилась новым тратам Рена.
– Через два дня у тебя первое свидание с араном Гедеоном, миа, - сказал Деми проникновенно. - Нельзя, чтобы он принял тебя за девчонку с улицы!
– Как это – свидание? – опешила Рена. – Как это – через два дня?! А машина? А… а пальто?!
– Пальто не понадобится. Да и не хватит на него после того, как я приведу в чувство эту белую ласточку, а ты прихорошишься от макушки до ноготков рук и ног. Понимаешь, миа?
– Хватит звать меня «миа», - огрызнулась Рена. – Посвяти меня в эти дурацкие планы полностью, иначе я ни единого ноготка не отманикюрю. Понял?
– Посвящу. Обязательно посвящу. Но только сначала надо вернуться в офис, - Деми улыбнулся одной из самых своих обаятельных улыбок. С ямочками.
Рена встретила эту улыбку, пожалуй, излишне хмуро. Она уже понимала, что милые гримаски напарника могут быть не слишком искренними: когда Деми улыбался по-настоящему, то делал это скупо, и левый уголок губ слегка кривился. Словно парень был немного не уверен – стоит ли вообще показывать свое истинное настроение. Именно от таких честных улыбок делалось теплее и хотелось танцевать… а не от белозубого обаяния.
Некстати Рена вспомнила и улыбку вице-мэра Гедеона с фото в газете. Неужели нормально, что от взгляда на фото ноги подкашиваются и руки дрожать начинают? Рена просто была уверена, что нет – пока не увидела эту фотографию. Холодноватый прищур и улыбку тонковатых губ, адресованную словно одной только Рене… Да, что и
