Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
Холлокота, бывший сержант-майор справлялся не просто успешно, а блестяще. Да, разумеется, Эпплинг не брезговал чаевыми, но всегда был вежлив со всеми, помогал и тем, кто не давал никаких чаевых или же мог дать, но совсем ничтожные. Именно «этим», как проницательно заметил Холлокот, «проверяется, что представляет собой человек». Нельзя утверждать, что Эпплинг не мог поддаться искушению – если сумма подкупа была достаточно велика, – но Холлокот склонялся к мысли, что вряд ли он стал бы связываться, отчасти потому, что был честен. Несмотря на склонность к бахвальству и болтливости, Эпплинг был не дурак.
– Как вы считаете, сэр, кто именно мог его подкупить? – спросил Холлокот.
Лотт старательно описал своего подозреваемого, и последние его надежды рухнули. Холлокот знал сэра Карла Веннинга, даже опознал его по описанию. Он также помнил имя этого джентльмена и сам видел его около театра субботним вечером и в тот же час, о котором говорил Эпплинг. Вечером на представление публика просто ломилась – съехалось множество людей на машинах, и Холлокот помогал регулировать движение. Он видел сэра Карла Веннинга в толпе, выходившей из театра, – сэр Карл мужчина представительный, такого проглядеть просто невозможно. Нет, он не заметил его спутника. Не обратил внимания, куда он дальше пошел, но, судя по всему, не к автомобилю или такси. Нет, у констебля полиции Холлокота не возникло сомнений в том, что это был именно сэр Карл: той субботней ночью он выходил из театра, и было это примерно в половине двенадцатого.
В общем, часть алиби Веннинга была подтверждена – в половине двенадцатого ночи он находился в Бирмингеме. А судя по показаниям девушек из кордебалета, он был там и позднее. Правда, все это противоречило словам самого Веннинга и его друга капитана Бойза – ведь оба утверждали, будто после спектакля поехали домой и вернулись в Хай-Оукс примерно в половине первого ночи. Впрочем, последнее утверждение было опровергнуто слугой Стейнером, тот назвал другое время – половина третьего ночи. Странная получалась ситуация. Если алиби было подстроено, почему расходятся истории, рассказанные Веннингом, с одной стороны, и девушками – с другой, ведь они должны были бы сговориться? Но факт остается фактом, показания сильно различаются, и тому должно быть какое-то объяснение. Единственный выход – тщательно проверить каждую историю, может, тогда удастся узнать истину.
Лотт разделил оставшиеся в Бирмингеме дела на две части. Надо было проверить период времени между двадцатью пятнадцатью и половиной двенадцатого вечера, а затем период с половины двенадцатого до половины второго ночи. Время двадцать пятнадцать было точно определено благодаря показаниям официанта из «Хребта селедки» и Эпплинга, дежурившего у театра. Что касается промежутка времени от двадцати пятнадцати до половины двенадцатого, тут у Лотта имелись лишь утверждения Роузи Уилтерс, что «Карло» и его друг несколько раз выходили из зала. Имелись также и показания девушки, продающей программки, о двух пустующих креслах в партере, но это вряд ли могло оказать существенное влияние на расследование. После половины двенадцатого Лотт снова мог полагаться только на утверждение девушек, что Веннинг повел их ужинать в «Империал». Эта история противоречила словам самого Веннинга, что после спектакля он сразу отправился домой. Для проверки показаний девушек придется расспросить служащих театра. Те, кто находился на выходе из театра по долгу службы, были опрошены уже дважды, причем безрезультатно. А о периоде времени после половины двенадцатого предстояло расспросить персонал «Империала».
Лотт едва сдержал стон при мысли, что ему предстоит провести еще один вечер или даже ночь в Бирмингеме. Но тут на выручку поспешил сержант Маскотт. Служащие сцены, как он заметил, входили в постоянный штат «Пантодрома», их не нанимали со стороны. Многие из них могли быть на работе даже сейчас, когда остальные разошлись. То же самое относилось и к персоналу «Империала». Если инспектор Лотт согласен принять его помощь, то он, сержант Маскотт, готов раздобыть нужные свидетельства и рассчитывает управиться до вечера. Лотт воспринял его предложение с благодарностью. Следствию очень помогло бы, если бы на руках у них имелась фотография сэра Карла Веннинга. Они объездили все фотосалоны Бирмингема, но результат был нулевой. Сэр Карл не испытывал доверия к бирмингемским фотоуслугам. Тут на выручку снова пришел сообразительный сержант Маскотт, и они отправились в архивный отдел местных периодических изданий, где художественный редактор нашел для них снимок сэра Карла, сделанный в тот момент, когда блудный сын возвращался в родительский дом после смерти отца. Хотя сэр Карл выглядел там значительно моложе, но был вполне узнаваем.
Вооружившись этим снимком, детективы принялись за работу. Правда, из-за первоначальных промашек их поход затянулся и уже не вписывался в рамки, определенные оптимистом Маскоттом. Хотя каждый потенциальный свидетель был опрошен, в целом результаты оказались неутешительны. Двое или трое работников сцены в «Пантодроме» знали сэра Карла в лицо, но ни один – по имени. Никто не был уверен, когда в последний раз видел этого джентльмена в театре. Один твердил, будто человек со снимка заходил в среду вечером, другой клялся, что видел его в субботу. За кулисы периодически заходят посторонние люди, хотя это и против правил, но никто не обращает на них внимания, поскольку работники сцены народ занятой. Итак, «Пантодром» почти ничего не дал. В «Империале» же сэра Карла опознали: портье из холла, уборщик туалета и две официантки. Баронет ужинал здесь в субботу вечером в обществе двух молодых дам и джентльмена. Этого джентльмена в ресторане раньше не видели. Портье охарактеризовал его как высокого, пожилого, с «военными» усиками; один из официантов – как гладко выбритого мужчину; второй – как мужчину с усами средних лет. А уборщик утверждал, что у джентльмена были модные черные усики, в точности как описывала Роуз Уилтерс. Компания просидела в «Империале» почти до часу ночи: они танцевали, ужинали и смотрели кабаре-шоу.
Итак, с половины двенадцатого до часу ночи Веннинг находился в Бирмингеме. Что же касалось более раннего периода – с восьми пятнадцати до половины двенадцатого, – то он вызывал большие сомнения. Но инспектора интересовал лишь конец этого отрезка времени. Точно известно, что капитан Стеррон был жив в десять часов вечера. С уверенностью можно сказать, что он был жив – если учесть, что преступник хотел представить его смерть как самоубийство, – в десять сорок пять. Неужели Веннинг успел вернуться из поместья в «Пантодром», умудрившись повесить капитана, затем добежать до своей машины, брошенной у дороги, проехать тридцать миль до Бирмингема, припарковаться там и снова зайти в театр? Даже допустив небольшую погрешность в показаниях капрала полиции Баннинга, а также
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
