охвата зарубежными радиостанциями советского населения и реальной осведомленности последнего о делах в собственной стране. Простые советские люди, стоящие в очередях за исчезающими товарами, знали и понимали больше об экономике и процессах подспудного разрушения СССР, чем высшее руководство страной.
Когда высокопоставленный чиновник много лет читает только "секретные материалы" и трудится в конспиративном ведомстве, у него происходят болезненные и необратимые психиатрические изменения в сознании и личности, создается абсолютно ложное представление о явном и секретном, полностью теряется ощущение реальности.
Андропов за 10 лет закрытой работы в Секретариате ЦК КПСС и за 13 лет в руководстве КГБ приобрёл неизлечимую и тяжёлую болезнь Сталина — он стал психически ненормальным человеком, маньяком, параноиком, помешанным на заговорах, секретности и манипуляциях людьми, особенно, членами Политбюро ЦК и генсеком Брежневым. К слову сказать, то же самое уже давно происходит с Путиным и высшим руководством нынешней России, полностью потерявшими ощущение реальности.
Андропов был совершенно уверен, что его секретные справки и доклады содержали только ему одному известные данные, в то время, когда они свободно распространялись по стране "армянским радио".
Чекистская машина, профессиональная корпорация чекистов, давно разобравшись в системе ценностей, приоритетах и стиле руководства Председателя КГБ, поставляла ему не правдивую и объективную, как ему казалось, информацию, а ожидаемую Андроповым дезинформацию. Андропову, как и Брежневу, докладывали лишь то, что он хотел слышать. Поэтому даже он не представлял реального катастрофического уровня деградации СССР.
Манипуляторский расчёт Председателя КГБ СССР Андропова оказать психологическое влияние на академика Гвишиани, послав за ним свой правительственный "ЗИЛ", сыграл на руку США. Ибо такой необычный факт не остался незамеченным у сотрудников его института, окончательно подтвердив кривотолки и слухи, что стало известным американским журналистам и шпионам.
Месть дочери покойника.
Вечерний предпраздничный рождественский приём в резиденции у Посла США был в разгаре, когда перед Спасо-Хаусом остановилась машина, из которой вышла супружеская чета Гвишиани. Предъявив свои приглашения, они проследовали давно известной им дорогой внутрь особняка.
Тогдашний посол США в Москве был одним из самых необычных руководителей в истории этой американской дипломатической миссии. Строго говоря, он вообще не был дипломатом. Будучи ещё совсем маленьким мальчиком, он уже начал сопровождать своего отца Томаса Ватсона, крупного бизнесмена, в его деловых поездках. Во время Второй мировой войны он служил военным лётчиком и неоднократно прилетал в СССР в рамках миссий по Ленд-лизу, овладев русским языком.
После войны он уволился в отставку из ВВС США и вернулся в крупный бизнес. Сменив своего отца, Томас Ватсон-младший 15 лет возглавлял знаменитую корпорацию Ай-Би-Эм с 1956 до 1971 года, выведя её на самые передовые рубежи в мировой электронике и компьютерной технике. В 1964 году Линдон Джонсон наградил его президентской медалью Свободы — высшей президентской наградой для гражданского лица.
Президент США Джимми Картер, назначая такого необычного человека — крупного бизнесмена с мировой репутацией, вышедшего на пенсию, мультимиллионера, яхтсмена, пилота и филантропа — на пост Посла США в СССР, преследовал цель расширить и активизировать, прежде всего, деловые советско-американские связи.
Поэтому Томас Ватсон поддерживал особые отношения не столько с идеологически зашоренным министром иностранных дел СССР Андреем Громыко, сколько с прагматичным и деловым председателем Совета министров СССР Алексеем Косыгиным.
Вернее, чаще с его зятем — академиком Джерменом Гвишиани, членом Римского клуба и директором ВНИИСИ, и его дочерью — директором Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы (ВГБИЛ). Оба они, выпускники МГИМО, владевшие английским языком, были частыми и желанными гостями в посольстве США и лично у американского посла.
Это очень не нравилось Громыко и Андропову. Особенно в связи с тем, что Картеру удалось усадить в сентябре 1978 года за стол переговоров в Кэмп-Дэвиде премьер-министра Израиля Менахема Бегина и президента Египта Анвара эль Садата, которые за это будут удостоены Нобелевской премии мира. И которые в 1979 году подписали первое мирное израильско-египетское соглашение с возвращением Египту Синайского полуострова (того самого, где в конце октября 2015 года взорвался самолёт с российскими туристами).
За что Картер тоже, но позднее (в 2002 году) получит свою Нобелевскую премию мира, а Садата убьют арабские террористы, не без помощи андроповского КГБ. Ибо отход Египта при Садате от бывшей большой "дружбы" с СССР эпохи Хрущёва и Насера, в сторону США и начало, при американском посредничестве, прямых двусторонних переговоров с Израилем, которые в антисемитском СССР назывались "сепаратным сговором с сионистами", были расценены советским руководством как предательство.
Хотя при Картере двусторонние отношения с СССР начали улучшаться, что даже привело к заключению в июне 1979 года в Вене второго Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Но Сенат США отказался его ратифицировать после введения в декабре 1979 года советских войск в Афганистан. А затем последовал американский бойкот летних Олимпийских игр в Москве в 1980 году, к которому присоединилось еще 66 стран.
Таким образом, в конце 1980 года советско-американские отношения переживали уже на самые лучшие времена, но это было только началом. После официального прихода к власти в США Рональда Рейгана в январе 1981 года, который объявит СССР "империей зла", они ещё больше ухудшатся и вернутся почти обратно в эпоху "холодной войны", при полной идеологической поддержке консервативной "железной леди" Маргарет Тэтчер, премьер-министра Великобритании.
Президент Рейган уже в январе 1981 года заменит Томаса Ватсона-младшего на посту Посла США в СССР на карьерного дипломата Артура Хартмана, бывшего при Картере в 1977–1981 годах послом во Франции. В конце декабря 1980 года Томасу Ватсону-младшему оставался ещё месяц до его отзыва из Москвы.
В такой обстановке дочь Косыгина с мужем приехали 18 декабря 1980 года вечером на приём в резиденцию Посла США. То, что придумала Людмила Косыгина-Гвишиани, чтобы отомстить старикам из Политбюро, было впечатляюще.
Она вошла в зал, где шёл приём, в длинном чёрном платье и в чёрной траурной вуали, почти полностью скрывающей её бледное лицо. Муж был в строгом чёрном костюме с чёрным галстуком. Все присутствующие замерли, и все оживлённые разговоры оборвались как по команде.
Слухи о смерти Косыгина уже разнеслись по миру, по Советскому Союзу и по Москве. О них в течение дня объявили западные радиостанции. Но те, кто ещё сомневались, в отсутствие официального сообщения ЦК КПСС или ТАСС, увидев дочь и зятя бывшего советского премьера, расстались с последними сомнениями.
Холодное дыхание необъявленной смерти вошло на дипломатический приём вместе с родственниками Косыгина. Им ничего не надо было
