Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
собирается стать очень сильной, а, как лорд Актон учит нас, сила разлагает… В конце концов, Германия слишком удобно расположена, чтобы стать принципиальным агентом и вернуть славянство обратно в сообщество наций».
«Санди Телеграф» Уорстрона принадлежала англо-американскому холдингу «Холлингер Корпорэйшн», в чьем совете заседали доктор Генри Киссинджер и бывший британский министр иностранных дел лорд Руперт Каррингтон, который был также деловым партнером в нью-йоркской консалтинговой фирме Киссинджера «Нью-Йорк Киссинджер Ассошиэйтс».
Сославшись на спорные аналогии министра торговли правительства Тэтчер Николаса Ридли, который только что был вынужден уйти в отставку за публичное сравнение правительства Коля с гитлеровским Рейхом, Уорсторн завершил свою обличительную речь против последствий объединения Германии: «Г-н Ридли говорил вздор, но, возможно, в его вздоре больше истины, чем думалось… Возможно, роль Британии должна состоять в том, чтобы сохранить достаточно независимости и в нужный момент оказаться свободной, чтобы использовать эти поводы для недовольства. Делая все по правилам, Германия обретет врагов не меньше, чем замышляя зло, и Америка вполне может оказаться одним из ее врагов… Рано или поздно все снова должно будет вернуться к политике баланса сил. Это может стать шансом для Британии, которая знает о балансе сил все…».
Тем летом, согласно лондонским сообщениям, правительство Тэтчер сформировало новое подразделение британской разведки, чтобы значительно расширить свою деятельность в Германии. Администрация Буша-старшего также усилила свои возможности контролировать события Германии. Весной 1990 года на одном из собраний Ассоциации бывших сотрудников разведки в Вашингтоне бывший старший сотрудник ЦРУ Теодор Шекли, ранее уже участвовавший в дестабилизации режима шаха Ирана и в незаконной операции «Иран – контрас» («оружие за наркотики»), порекомендовал сообществу американских разведывательных специалистов начать вербовку недовольных из бывшего ведомства Восточной Германии «Штази» и в других службах, чтобы в условиях новой Германии увеличить активы американской разведки в Берлине.
Долгосрочные последствия падения Берлинской стены и открывшиеся новые возможности для модернизации развивающихся экономических потенциалов стран Восточной Европы и Советского Союза вокруг формирующейся объединенной Германии были тревожно очевидны политическим стратегам в Лондоне и Нью-Йорке. В январе 1990 года составлявший еженедельные доклады клиентам-инвесторам (и финансовому сообществу в целом) американский экономист Дэвид Хэйл с известными связями в финансовом департаменте Буша-старшего предупредил о стратегический «опасности» для финансовых рынков США в том случае, если объединение Германии увенчается успехом: «Одной из самых выдающихся особенностей экономических исследований Уолл-Стрита в течение последних недель является его благодушие по поводу возможных последствий восточноевропейских экономических событий для мирового финансового равновесия, которые позволяло Америке заимствовать свыше триллиона долларов США извне в течение 80-х годов».
Хэйл отметил: «Действительно, когда финансовая история 90-х годов будет написана, аналитики смогут увидеть падение Берлинской стены как финансовый шок, сопоставимый с ожидаемым страшным токийским землетрясением. Разрушение Стены символизировало поворот, который, в конечном счете, сможет привлечь сотни миллиардов долларов капитала в регион, который в течение шести десятилетий играл только самую незначительную роль на мировых кредитных рынках… Американцам, – делает вывод Хэйл в письме, которое он, по слухам, просил распространить во влиятельных кругах Вашингтона, – не стоит гордиться тем, что в последние годы Германия была лишь скромным инвестором в США. Крупнейшим инвестором в США с 1987 года была Британия (более 100 млрд. долларов сделок-поглощений), но британцы не могли бы осуществить такие большие инвестиции, не имея доступа к излишкам немецких сбережений».
Спустя несколько дней после падения Берлинской стены, 29 ноября 1989 года, высокопрофессиональные киллеры взорвали бронированный автомобиль ключевого советника правительства Коля и главы «Дойче Банка» Альфреда Херрхаузена, который незадолго до этого рассказал «Уолл-Стрит Джорнэл» о своих планах превратить в течение десяти лет Восточную Германию в самый современный экономический регион в Европе.
Убийство Херрхаузена было воспринято осведомленными немцами как прямое эхо убийства более чем шестидесятилетней давности Вальтера Ратенау, архитектора плана Рапалло по индустриализации России с помощью немецких промышленных технологий. Но боннское правительство не отказалось ни от своих планов объединения Германии, ни от обсуждения путей помощи в восстановлении рухнувшей советской экономики, что было частью условий московского согласия на объединение Германии.
В конце ноября канцлер Германии обратился к нации и рассказал свою мечту о строительстве современной железной дороги, связавшей бы Париж через Ганновер с Берлином, далее с Варшавой и наконец с Москвой, что могло бы стать основой инфраструктуры обновленной Европы. Впервые с 1948 года полузабытая концепция экономического европейского сотрудничества де Голля от «Атлантики до Урала» стала вдруг реальной возможностью.
В этой обстановке наблюдатели в лондонском Сити отметили резкое увеличение неофициальных контактов на уровне высокопоставленных дипломатов и бизнесменов Франции и Британии. Британская стратегия взяла на вооружение скрытую французскую боязнь сильной Германии. Президент-социалист Франции с давнишними англофильскими наклонностями Миттеран был готов прислушиваться. И Британия тихо приступила к восстановлению старого двойного альянса эпохи до 1914 года, а также к закладке основы для нового «Сердечного согласия» против «немецкой угрозы». Но настоящее стратегическое сражение ожидалось вдалеке от Центральной Европы.
В течение 1989 года было намечено предпринять решительное наступление, используя Ближний Восток и его огромные нефтяные резервы в качестве плацдарма. Снова, как и в 1970-х годах, стратеги США и Британии пришли к выводу, что с серьезной угрозой экономической экспансии континентальной Европы необходимо бороться, используя англо-американское «нефтяное оружие». Но форма, в которую это вылилось через несколько месяцев, потрясла весь мир.
Саддам: операция «Буря в пустыне» и Новый Мировой Порядок
Правительства Тэтчер и Буша вознамерились создать сфабрикованный предлог, который позволил бы США и Британии установить прямое военное присутствие во всех узловых перевалочных точках мира, и особенно в тех, которые важны для снабжения континентальной Европы нефтью.
В начале 1990 года особую ноту отчаяния в этот план добавила и внутренняя экономическая и финансовая ситуация в Британии и Соединенных Штатах. В течение года после краха фондового рынка в октябре 1987 года экономическая «революция» Тэтчер была свернута, и рост процентных ставок Британии вызвал к жизни наихудший в послевоенный период кризис в недвижимости, промышленности и банковском деле. В Соединенных Штатах Джордж Буш-старший столкнулся с вышедшим из-под контроля дефицитом федерального бюджета, крахом банков, растущей безработицей и общей депрессией, которую в частных разговорах кое-кто в Белом доме ассоциировал с депрессией 1930-х годов.
Государство Ирак с 16-миллионным населением только-только оправилось после восьмилетней бесплодной войны с Ираном, от которой выиграли только западные производители вооружений, получившие баснословные возможности экспорта и буквально наводнившие своим оружием Ближний Восток. В 1980 году Вашингтон тайно подстрекал Саддама Хусейна на вторжение в Иран, снабжая его фальшивыми разведывательными данными, предрекавшими быструю победу. К 1989 году экономика Ирака была дезорганизована. В течение этой дорогостоящей войны, которая стоила примерно один миллион жизней с обеих сторон, инвестиции в промышленность и сельское хозяйство практически отсутствовали.
Операция «Буря в пустыне»
Но, в отличие от Ирана аятоллы Хомейни, Ирак вышел из этой войны с огромной внешней задолженностью. В 1988 году он был должен различным кредиторам примерно 65 млрд. долларов. Значительной частью этого долга владели Кувейт и Саудовская Аравия, Советский Союз и страны Восточной Европы, которые ожидали оплаты этого долга иракской нефтью. Остальная часть долга принадлежала в основном французским, британским и американским банкам. Франция была вторым крупнейшим поставщиком оружия в Ирак после СССР.
Англо-американской стратегией было заманить Саддама Хусейна в ловушку и создать предлог для военного вмешательства Соединенных Штатов и Британии якобы для обеспечения безопасности поставок нефти в мире. В июне 1989 года по приглашению Саддама Хусейна в Багдад прибыла высокая делегация Американо-иракского бизнес-форума, в которую входили партнер Киссинджера Алан Стога, высшие руководители «Бэнкерс Траст», «Мобил Ойл», «Оксидентал Петролеум» и других крупных корпораций США. Хусейн хотел обсудить иракский план послевоенного развития сельскохозяйственного и промышленного потенциала страны.
У Ирака был пятилетний план по завершению большого ирригационного проекта – плотины «Бадуш», стоимостью в 40 млрд. долларов, которая позволила бы Ираку стать самодостаточным в производстве продовольствия. Ирак в то время зависел от США: в 1989 году товарно-кредитная корпорация правительства США поставляла в страну зерна не менее чем
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
