хотела, чтобы он ответил ей комплиментом, но ей пришлось довольствоваться только объятиями.
Когда Кларенс вышел из комнаты, Женива опять посмотрела в зеркало. Втирая в лицо увлажняющее средство, она вспоминала, как мама называла ее кожу «кленовым сиропом». Во времена ее детства, у них дома часто обсуждали различия в оттенках кожи. И Кларенс, и Женива по общему определению оба были «черными», но его темно-коричневое лицо сильно контрастировало с ее песочно-коричневым. Женива была чуть светлее Дэни, но с меньшей степенью желтизны.
Ее глаза называли карими, но в них появлялся легкий оттенок то голубого, то зеленого цвета — в зависимости от того, во что она была одета.
«Твои глаза больше всего впечатляют, когда ты в красном», — часто говорила ей мама.
Жениву всегда удивляли светлые вкрапления в ее глазах. Это наводило на мысль о европейской крови в ее венах — наследии какого-то рабовладельца или надзирателя, пристававшего к одной из ее дальних прабабушек. Женива была уверена, что этим же объясняется и светлый оттенок ее кожи, потому что никто из ее предков никогда не состоял в смешанном браке
136
— по крайней мере, в трех предыдущих поколениях, — а до этого межрасовые браки встречались крайне редко. От этой мысли Жениву бросало в дрожь, и она чувствовала себя неуверенной и беспомощной перед силами, сформировавшими генетический код, благодаря которому она сетодня такая, какая есть.
Она продолжала втирать в лицо лосьон, наблюдая за тем, как он исчезает в «кленовом сиропе». Кожа Женивы была нежной, и если бы не тонкие темные морщины, оставленные на лице временем, то ее можно было бы принять за студентку колледжа.
Вдруг дверь ванной распахнулась настежь, едва не ударив ее.
— Сколько раз тебе говорить: не врывайся подобным образом!
— Извини, мама, — сказал Джона. — Опять переживаешь о своих морщинах?
— Я не переживаю. Давай, топай отсюда, пока сам не начал переживать. Слышишь? Ты такой же, как твой отец: набрасываешься на беззащитную женщину.
Женива добродушно шлепнула сына по заду, и он, улыбаясь, ушел.
Опять вернулся Кларенс — на этот раз, чтобы начистить туфли. Взглянув на жену, все еще стоящую перед зеркалом, он бросил:
— Ты выглядишь на двадцать. Но все же мне не хотелось бы, чтобы тебя принимали за какую-то школьницу-заводилу.
— Большое спасибо! Наконец-то слышу от тебя комплимент.
Кларенс улыбнулся тщеславию жены, и затем взглянул в зеркало, чтобы удовлетворить собственное тщеславие. В дверь позвонили.
На пороге стояли Джейк, Дженет и Карли. Женива пригласила их войти, и с каждым обнялась.
— Как ты, Карли? — спросила она.
— Честно говоря, не очень, но я укрепляюсь в вере. Думаю, что сейчас это самое важное.
Джейк обнял Карли и привлек к себе. Кларенс отметил, что она выглядит усталой. Он знал, что сражение Карли с ВИЧ-инфекцией перешло в первую стадию СПИДа. У нее начала развиваться какая-то форма рака, которой иммунная система уже не могла противостоять. Что-то в ее внешности напомнило Кларенсу его кузину Мэк, умершую от СПИДа год назад. Карли было всего девятнадцать, а ее сыну Финни — полтора года.
137
Женива помогла положить Финни в старую детскую кроватку, стоявшую в их спальне. Жизнь Карли за последние два года драматически изменилась: внешне — к худшему, внутренне — к лучшему. Кларенс и Женива познакомились с ней через Джейка и Дженет.
— Куда поедем, в «Оливковый сад» или в «Красный дрозд»? Я еще не определилась, — сказала Женива.
— Оба названия звучат неплохо, — отметила Дженет, — но название еще ничего не значит, поэтому лучше решать на месте.
В январе Кларенс и Женива ездили с Джейком и Дженет в «Старую макаронную фабрику». Они так замечательно провели время, что решили выезжать вместе хотя бы раз в месяц. Было принято решение постоянно выбирать другой ресторан, чтобы определить, какой из них самый лучший. Они редко ездили в модные рестораны, предпочитая ужинать подешевле, но чаще.
— Вы не возражаете, если я заскочу перед ужином в магазин «Барнс энд Нобл»? — спросил Кларенс. — Это рядом с ресторанами. С меня кофе.
Кларенс подъехал к «Барнс энд Нобл» и заказал для всех кофе в расположенном прямо в магазине кафе. Все четверо любили читать, и потому не отказали себе в удовольствии побродить между книжными полками — особенно в магазине, где можно выпить кофе и полистать книжку, сидя на диванах и в удобных креслах.
Женщины прохаживались возле фантастики, домоводства и кулинарии, в то время как Кларенс и Джейк — возле спорта, военной истории и юмора. Пока Джейк просматривал книги о войне во Вьетнаме, Кларенс сказал: «Я сейчас вернусь».
Он свернул за угол по направлению к стеллажам с книгами об афроамериканцах. Это была одна из лучших коллекций, которые он когда-либо видел. Сотни наименований! Кларенс просмотрел несколько больших иллюстрированных энциклопедий, показывающих крупным планом всех известных черных Америки, начиная с Фредерика Дугласа, Букера Вашингтона и Дюбуа до Мохаммеда Али и Артура Эйша. Особенно трогательно выглядела фотография Эйша в состоянии детского восторга. Взгляд Кларенса остановился на книге под названием: «Ярость привилегированного класса: почему разгневаны черные среднего класса?» Он взял эту книгу с полки и начал читать.
Прочитав четыре страницы, Кларенс почувствовал, что ря-
138
дом кто-то стоит, и резко обернулся.
— Эй, дружище, что случилось? — Джейк заметил на лица Кларенса сердитое выражение.
— Ничего. Я приду через минуту, как и сказал.
— Нет проблем. Я нашел, что хотел, и потому решил просто побродить. Что читаешь?
— Ничего, — Кларенс повернулся и впихнул книгу обратно на полку, закрывая ее при этом своим телом от глаз Джейка, — просто просматриваю материал о расовых вопросах, чтобы подготовиться к дискуссии с Харли в выходные.
— Мне было бы интересно познакомиться с твоим братом. В моем представлении он очень похож на тебя.
— Мы совсем разные, — Кларенс услышал в своем голосе раздражение. Если бы здесь была Женива, она бы сказала: «Вы очень похожи». Каждый раз, когда
