и не надеялся. И надеяться на нечто большее, чем сейчас, глупо.
— А ради меня?
— Я реалист, Дарси.
— Пессимист, — поправила его я. — Я. Прошу. Просто. Попытаться, — с чувством, с толком, с расстановкой заявила ему.
— Ладно, — сказал он, скорее, чтобы я отстала, а не потому, что решил внять моим словам.
— Интересно, ты на самом деле такой высокий? — сменила тему, плюс добычу информации никто не отменял.
— У меня высокий рост. И судя по тебе, ты тоже далеко не коротышка.
— Есть такое.
— Много бы сейчас отдал, чтобы просто посмотреть на тебя… — о мою щёку потёрлись носом. — Богиня, как же я тебя хочу…
— И я… Хотела бы тебя увидеть… — ну, очень провокационно отозвалась.
— Зачем? Зачем ты дразнишь меня? — прозвучал уже не просто голос, а утробный рык.
Он крутанулся вокруг своей оси и сел на пол возле меня, уперевшись спиной о стену.
А я? Я стеснительностью никогда не страдала, поэтому устроилась лицом к нему на его вытянутых ногах.
— Создаю тебе стимул, — надеюсь, он уловил мою очаровательнейшую одуряющую улыбку.
— Иди ко мне. Не хочу терять ни секунды рядом с тобой… — меня подтянули ближе к эротически обнажённому торсу, и я вдруг поняла, что сижу уже не на ногах Наира, а на его бёдрах.
Ещё поцелуй, на этот раз отправивший все мои стоп-сигналы к чертям.
Мы целовались, как сумасшедшие, как безумные любовники, которых десять лет держали порознь и вот, наконец, дали встретиться.
Наир стянул с меня сорочку, и я осталась в одних трусах. Кружевных, естественно.
Вообще нижнее бельё — это самооценка женщины. Я всегда готова к тому, что порывом «ветра» с меня сдует платье (это я так образно выражаюсь), и я предстану перед этим «ветром» в величественно полуобнажённом виде.
Вдруг… Я вспомнила, что сегодня на мне кружевные трусы «макси», то есть тоже красивые, но для красных дней. То есть да. У меня снова регулы. Облом.
Чё-о-орт!
Это ж получается, последний раз мы общались во сне месяц назад? Ого…
Если учитывать, что этот сон — не совсем сон, то наш виртуальный секс будет выглядеть не очень-то эстетично. А сказать: «Извини, сегодня у меня месячные», — ну, такое себе объяснение. Тем более если Наир никогда не знал женщины, эта сторона нашей жизни вообще может оказаться неизвестна ему.
Поэтому я быстренько вернула на место предмет нижнего белья, которое Наир уже начал стягивать с меня, и заявила:
— Не сегодня.
Он застонал, но внял моим словам и остановился. Радует, что он всё же не маньяк.
— Почему? — спросил, судя по положению головы, разглядывая мою грудь.
— Я должна знать, что ты хотя бы попытаешься исцелиться. Обратись к своему зельевару.
— Дарси… — раздражённо прошипел.
Знаю-знаю, смешивать секс, исцеление и шантаж — не лучший вариант, но, по сути, всё взаимосвязано. Так что пусть агрится.
Встаю, одним ловким движением подхватываю ночную сорочку и заныриваю в неё. Хоп! — и я одета.
— Ты мне обещаешь? — настойчиво спросила, ни капли не испугавшись ответного рычания.
— Это невозможно, Дарси! — зло выкрикнул он.
— А ты узнавал?
— ДА!
— У кого?
— У своего зельевара! — Наир тоже вскочил на ноги и отошёл к дальней стене.
Врун. Ничего такого ты, голубчик, у меня не спрашивал.
— Значит, спросишь ещё раз. Даже не так: дашь ему задание избавить тебя от ть… — вовремя осеклась, — твоего недуга раз и навсегда. И не смей отлынивать. Я проверю.
— Да кто ты такая вообще? — оп, а теперь в голосе уже послышалось пренебрежение.
— Та, кто нужна тебе больше всех в мире, — правдиво и без преувеличения ответила ему.
— А не много ли ты о себе мнишь, девочка?
— Девочка? — усмехнулась. — Девочками шлюх в борделе будешь называть. Впрочем, о чём это я? Раз ты отказываешься дать мне обещание, я больше не стану тратить на тебя своё время. Прощай!
То ли моё сознание словило сигнал подсознания о пробуждении, то ли просто время пришло, серая комната поплыла.
— Дарси, стой! — отчаянный крик и, буквально перед тем, как я открыла глаза у себя в спальне, услышала: — Обещаю!
Я улыбнулась, глядя на мерцающие на ночном небе звёзды. Это потолок моего балдахина из зачарованной ткани был выполнен в виде звёздного небосвода. И вроде бы я уже давно не ребёнок, а картинка мне всё ещё не надоела.
Да уж… Не ребёнок. Почти женщина. И почему-то точно уверена, что следующая наша встреча во сне не ограничится поцелуями.
Глава 22. Спасители
Лидия
За общим завтраком в большой столовой в это утро было людно: вернулись бабуля с дедулей и по пути забрали из Лорендейля исхудавшего, загорелого и местами неровно постриженного Эмиля; мои мама с папой, оба в светлых перламутровых одеждах; дядя Альбарган с семьёй и догуливающим отпуск Бренданом.
Катарина неловко брякала ложкой по тарелке. Руки у неё тряслись после усиленной тренировки. Подготовка к поступлению в Северную академию у нас шла полным ходом. И хотя закончилось ежеутреннее истязание часа полтора назад, Кэт всё ещё была похожа на невротика, страдающего тремором конечностей.
После очередного «бряк!» по тарелке покрасневшая подруга пискнула:
— Простите…
— Слышала, Катарина, ты начала тренироваться по утрам? — поинтересовалась моя мама.
— Да. Лидия помогает мне заниматься, чтобы сдать нормативы, — как есть ответила подруга, а у меня прям булки сжались от нехорошего предчувствия. Вот уж правду говорят: простота хуже воровства.
— Планируешь куда-то поступать? — судя по тому, что у мамы загорелись глаза, она сейчас выпытает из Кэт все секреты, в том числе и мои.
— Лидия хочет перевестись в Северную академию, и я с ней… — несмело ответила подруга, а, взглянув на моё праведно разгневанное лицо, вся сникла. — Ой…
— Лидия! — теперь уже мамино внимание целиком обратилось на меня. — Ты никуда не едешь! Только через мой труп! Тебе ясно?
Вот не люблю угрозы. Трупом своим решила меня запугать. Я уже не маленькая девочка, чтобы на такое вестись.
— Ясно, — сказала. Если промолчать или ответить в пику ей, начнётся буря. А портить аппетит вернувшимся с отдыха бабуле с дедулей — нехорошо.
Но деда Терн всё же вмешался:
— Домми, что происходит?
— Опыт показал, что жизнь вдали от дома пагубно сказывается на Лидии. Мы перевели её на домашнее обучение, — ответила мама.
— Мнением дочери ты поинтересовалась?
— Скоро она поймёт, что мы приняли правильное решение.
— Домми, ты сама себя слышишь? — деда отложил столовые приборы и как-то слишком уж серьёзно посмотрел на маму.
— Это мой ребёнок, и я сама решаю, как её воспитывать! — закипела мама. — Будь добр, занимайся своей
