— Этого много, — покачав головой, я взяла только два пакетика и одну ампулу, — а вот это мне пригодится. — От жадности я сгребла целых пять упаковок успокоительного. — Можно ещё что-нибудь для перевязки? У вас ведь наверняка есть бинты?
— Триана, что за древность? — Эверли прошла к дальнему стеллажу и принесла мне две пустые упаковки. — Смотрите, всё предельно просто: внутри тонкая прозрачная пластина, нанесите на неё состав и приложите к нужному месту. Фиксация идеальная, незаметная на коже, но отцепить её можно только специальным раствором. Принести?
— Ну уж нет, — открестилась я, — уверена, энар Ренделл в состоянии дойти до вас, чтобы убрать это нечто.
С тихим смехом Эверли убрала лишнее и мы покинули святая святых медотсека.
— Хотите чаю? — предложила она.
— Сейчас не могу, — вздохнула, проклиная свою доброту, — лучше я поскорее закончу со всеми делами.
— Как знаете, — пожала плечами Эверли и добавила: — Если хотите найти энара Ренделла, то сейчас он наверняка в своём кабинете.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась я и, попрощавшись, её покинула.
Лейтенант всё также ждал меня в коридоре.
— Покажете дорогу к кабинету энара Ренделла? — попросила я и он послушно направился в обратную сторону, к лестнице.
Вообще, здесь оказалось пять этажей, но, судя по тому, что я увидела, каждый этаж был разделён ещё пополам и располагался на полпролёта выше или ниже другой своей половины. Отсюда и бесконечное число переходов и поворотов. И ни одной опознавательной надписи на дверях.
Как сообщил Шоре, кабинет президента и премьер-министра находились на одном этаже, но в разных концах коридора и ближе к нам оказались именно владения Ренделла.
— Спасибо, — поблагодарила я и постучала в указанную дверь.
— Войдите.
Если бы я не знала, что нахожусь на другом конце города, решила бы что вернулась в кабинет ректора, только вот у Ренделла шкафов было не в пример больше, и я явно последняя, кого он ожидал здесь увидеть.
— Триана?
До того, как я вошла, Ренделл пытался свести гематому, о чём явно говорили шмат мяса, лежащий в тарелке рядом, и расстёгнутые верхние пуговицы рубашки.
— Вряд ли это, — я кивнула на его стол, — вам поможет.
Он пристально следил за каждым моим движением, сразу опознав препараты в моих руках.
— Ты сменила гнев на милость? — И столько в этом вопросе было самодовольства, что со смыслом угадывать не пришлось. — Я сейчас слегка не в форме, но ради тебя готов на всё…
— Энар Ренделл, — со вздохом из категории «как вы меня все достали» я разложила вещи на краю стола и принялась смешивать лекарство, — стоит лейтенанту Шоре услышать хоть один мой вскрик и вы, в лучшем случае, обзаведётесь ещё одной гематомой. После этого я точно задавлю все свои душевные порывы, и следующие дней десять ваше лицо будет сиять всеми оттенками синего, зелёного и жёлтого. Вам оно надо?
Я отвлеклась, чтобы проверить реакцию на свои слова.
— Вряд ли Шоре удастся меня достать, — заявил Ренделл в ответ на мой взгляд.
— Ему нет, а вот у того, кто уже украсил половину вашего лица, наверняка не будет с этим проблем.
Работать с повязкой оказалось непривычно, поэтому я неловко нанесла слой лекарства и подошла к нему. Без дополнительных уговоров Ренделл передвинул кресло ближе ко мне и повернулся нужной стороной. Конечно, у меня было полно опасений, а все эти смелые заявления не имели под собой никаких оснований! Поэтому руки дрожали, и вся я была готова в любой момент бросить все попытки сделать доброе дело. Но то ли он впечатлился моими словами, то ли действительно хотел побыстрее избавиться от «украшения», но сидел смирно, глядя перед собой и не делая даже попытки поползновений в мою сторону.
Эверли была права — это просто чудо. Стоило мне приложить один край повязки к опухоли, как она, словно живая, сама притянулась к коже, слегка затемнив кожу.
— Вечером сходите к триа Рендом, чтобы снять повязку, — предупредила я, забирая использованные лекарства с собой. — Настоятельно не рекомендую оставлять её на ночь, отёк может только ухудшиться.
— Я понял, спасибо, — его нечитаемый взгляд нервировал, и мне захотелось поскорее покинуть это негостеприимное место, — и бросьте вы эти лекарства. Второй ящик от двери.
— Всего доброго энар Ренделл. — Вежливость меня когда-нибудь погубит, ведь как только я обернулась чтобы сказать это, глаза Ренделла зацепились за упаковки, оставшиеся у меня в руках.
— Стоять, — приказал он и я против воли замерла, — это что ещё такое?
Подойдя, он вытащил одну коробку из моих рук.
— Успокоительное, — пояснила как маленькому.
— И зачем оно тебе?
Честное слово, я посмотрела на него как на идиота. Просто не смогла сдержаться. Уж кому, как не ему, знать для чего мне это.
— Ты в курсе, что его нельзя принимать в таких количествах? — Ренделл решил, что я отравиться решила с горя? Можно подумать, мне заняться больше нечем…
— Энар Ренделл, мои родители доктора медицинских наук, так что я лучше вас знаю что и по сколько принимать.
Постояла, ожидая ответа, но он молча смотрел на меня.
— Всего доброго, — повторилась я и развернулась, чтобы открыть дверь, но это произошло без моего участия, заставив издать мученический стон. Естественно, мысленно.
Воланд за долю секунды оценил ситуацию и злые искры в его глазах сменились насмешкой.
— Не даёт покоя слава медсестры?
Даже комментировать не стала.
— Всего доброго, энар Вагнер. — Я боялась, что он не позволит так просто уйти, но ошиблась — Воланд посторонился и закрыл за мной дверь.
Трое суток после этого я провела в тишине и покое. Ни Ренделл, ни Воланд не попадались мне на глаза, а при работе со сферой меня страховал пэнэд Грин. После этого я шла к Эверли и вместо обеда мы с ней пили чай в её кабинете, что стало для нас обеих приятным ритуалом.
Конечно, пропущенный звонок от родителей стоил мне нервов и объяснений, но теперь у меня было успокоительное и моя нервная система справилась с этим гораздо легче. Единственное, что меня сейчас по-настоящему беспокоило это Адри. Прошло достаточно времени, а от него по-прежнему не было вестей и это пугало.
Я искренне надеялась, что ошиблась, и он поверил заверениям о моей безопасности, не став искать со мной связи. Вот только это был мой брат, а его я знала лучше, чем кто бы то ни было. И молилась, чтобы его не допрашивали где-нибудь в сыром подвале за госизмену.
Да, я себя накручивала. Уже потому, что надо постараться, чтобы найти сырой подвал и использовать его для пыток, но беспокойство оказалось сильнее меня. Слегка успокаивало лишь то, что Воланд вряд ли позволит измываться над братом. Или мне просто очень хотелось в это верить.
