жизнь в темноте.
– Хватит слов. Дайте ему меч, – холодно ответил Го Гон.
Его помощник протянул Ондалю свой меч.
Го Гон покачал головой:
– Ему нужны два меча.
Однако Ондаль лишь пристально посмотрел на Го Гона и сказал:
– Просто убейте меня.
– Ондаль, нет! – отчаянно закричала Пхёнган, проливавшая слезы над мертвым телом госпожи Са.
– Я не собираюсь повторять. Держи меч. Иначе следующая – принцесса. Хочешь продолжать испытывать мое терпение?
Его слова прозвучали не как пустая угроза. Го Гон был настроен решительно и был способен на убийство принцессы. Ондаль протянул дрожащую руку и взял меч.
– Ха, глупец! Думал, принцесса любила тебя? Ты для нее всего лишь марионетка. Она использовала тебя, чтобы избавиться от врагов, обмануть подданных и усилить власть своего отца!
Все сущее на свете меняется в зависимости от того, под каким углом взглянуть на это.
Ондаль безучастно смотрел на Го Гона. Его глаза ничего не выражали. Он выглядел отрешенно, словно человек, только что потерявший смысл жизни.
– Меня не волнует, любила ли меня принцесса. Мне достаточно того, что я сам любил и ценил ее, – наконец сказал он.
Его уверенные слова заставили Го Гона окончательно потерять рассудок.
– И что ты получил от этого, идиот? Клочок шелка, покрывающий твое тело? Или корону, которую ты таскаешь за королем, будучи его верным псом?
– Генерал, вы сильно изменились. Если вы сказали все, что хотели, давайте скорее покончим с этим, – спокойно ответил Ондаль.
Го Гон первым бросился вперед. Оба соперника сосредоточились лишь на атаке, не обращая внимания на защиту. В обычном бою воины отражают выпады друг друга и атакуют, только когда видят брешь в обороне противника, но Го Гон и Ондаль игнорировали правила. Когда Го Гон оставлял рану Ондалю, тот наносил ему ответный удар. Никто не уступал ни на йоту. С каждым взмахом меча ран на телах обоих соперников становилось все больше.
Лучи утреннего солнца разогнали туман и ярко осветили все вокруг. Свет проявил все вокруг для Ондаля. Теперь он мог ясно видеть каждую крупинку земли. Трава, деревья, камни и кожа людей, окружавших его, сияли в теплых лучах. Даже алые капли крови на земле ярко сверкали и выглядели до боли красиво.
Вдруг меч Го Гона отразил солнечный свет и ослепил Ондаля. С нечеловеческим воплем Го Гон накинулся на него, размахнувшись мечом, и Ондаль собрал последние силы, чтобы отразить атаку. Если берешь в руки оружие, обязательно прольется кровь. Ондаль одним мечом остановил удар Го Гона, а второй вонзил в его тело.
«Если отпустить тяжесть с души, все становится яснее и четче» – так всегда учила Ондаля мать. Свежий ветерок коснулся лица юноши и улетел вдаль. С окрестной горы послышалось карканье ворона. Небеса были безоблачно-голубыми, а день – ясным и спокойным.
Го Гон, исполосованный мечами Ондаля, тяжело упал на землю. Его помощник сразу подбежал к нему:
– Генерал!
Дыхание Го Гона участилось. Он отпустил с сердца весь груз, что держал его в этом мире, перевел взгляд на бесконечные небеса и, в последний раз сделав глубокий вдох, закрыл глаза.
– Ступайте. Позаботьтесь о теле генерала, – повелела принцесса.
Услышав ее приказ, подчиненные Го Гона пришли в себя и направились прочь, взвалив мертвое тело на спины.
Ондаль подошел к уже остывшему телу матери, обнял ее и закричал что было сил.
Раскачиваясь взад-вперед, он исторгал громкие вопли и рыдания. Пхёнган стояла рядом с таким видом, словно ее покинула душа.
На двадцать восьмой год правления короля Пхёнвона (586 год) возведение новой столицы, которое растянулось почти на тридцать лет, успешно завершилось.
В отличие от Пхеньяна, в новой столице крепостные стены построили не только вокруг дворца и жилищ чиновников и знати, но и у домов простых людей, сделав оборону крепости еще более удобной. Стены, возведенные в ожидании нападения империи Суй, назывались внутренней, срединной и внешней. Первая защищала королевский дворец, вторая – жилища знатных людей и здания различных ведомств, а третья – дома обычных жителей. На каждой стене высекли имена главных строителей и сведения о процессе ее сооружения. Благодаря тому что за каждый участок отвечал отдельный человек, крепость получилось выстроить прочной и неприступной.
С южной и западной ее сторон протекали две реки, обеспечивая столице естественную защиту от врага. На севере возвышалась гора Моранбон, сама же крепость стояла на равнинной плоскости между двумя реками. Защищенная тремя высокими стенами, крепость Чанан могла похвастать высочайшей обороноспособностью. Кроме того, во внешней части столицы протекал канал протяженностью целых десять ли, по которому корабли могли доставлять грузы прямо к воротам крепости.
Принцесса Пхёнган и Ондаль помогали королю и усердно трудились над планами новой крепости, чтобы сделать ее еще надежнее и неприступнее. Ким Ёнчоль и Хон Ильми следовали за ними повсюду словно тени, изо всех сил оказывая поддержку.
В 589 году император Суй Вэнь-ди уничтожил последнего оставшегося противника и объединил под своей властью все китайские земли. Вэнь-ди отправил королю Пхёнвону письменный приказ, гласивший: «Когурё всего лишь феодальное княжество, которое не проявляет к своему истинному правителю ни преданности, ни уважения. Земля ваша мала, а людей и того меньше, но, если я изгоню с трона короля, придется заменять его кем-то другим. Если же король Когурё очистит свой разум, поймет свои ошибки и станет моим верным слугой, я не стану отправлять к вам войска. Велика ли ваша страна по сравнению с моей империей? Много ли у вас людей по сравнению с моей армией? Если бы я не хотел проявить великодушие к королю Когурё, то тотчас послал бы воинов, чтобы наказать вас за прошлые грехи. Но к чему использовать силу? Я настойчиво советую королю одуматься, пока не поздно». (Книга Суй[8], хроники.)
Прочитав послание императора Вэнь-ди, больше похожее на открытую угрозу, сильнее всех разъярился наследный принц. Вместе с Ыльчжи Мундоком, сыном генерала Ыльчжи Хэчжуна, и конницей, состоявшей из тангутов, он намеревался первым напасть на врага.
Однако Ондаль выступил против их идеи. Народ еще не пришел в себя после недавнего переноса столицы, а продовольствие армии заканчивалось, потому что основные силы были направлены на сдерживание вражеского союза на юге.
Крепость Чанан, на возведение которой ушли десятки лет, была неприступна и выгодно расположена для обороны от захватчиков. Если Когурё проигнорирует такое преимущество и выйдет в бой первой, опасность будет чрезвычайно велика. Король Пхёнвон принял доводы Ондаля и согласился с ним, приказав принцу подумать о будущем. Когда принцесса узнала о планах брата, ее сердце сжалось от дурного предчувствия. Интуиция никогда не подводила Пхёнган. Сторонники наследного принца ополчились против генерала Ондаля за его попытку удержать их от войны и начали завидовать и строить козни против него.
Ондаль был выходцем из народа, поэтому не обладал серьезной поддержкой среди знати и дворцовых чиновников. На его стороне стояли только сонины, воспитанные Северными Мечами. Сонины Ондаля носили простые белые одежды с черными поясами. Они собственными руками строили себе дома, мастерили домашнюю утварь, чистили дороги и копали канавы, заводили жен и растили детей. А когда на границах страны возникала опасность, скорее вступали в бой и сражались яростнее, чем другие.
Личная гвардия Ондаля насчитывала около пяти тысяч сонинов. Когда-то подобной силой хотел управлять Го Вонпё с помощью Го Гона. Сонины Ондаля безгранично уважали своего генерала и доверяли ему. По мере того как крепла привязанность короля к зятю, росло его величие и могущество.
Вместе с тем после переноса столицы в крепость Чанан усилилось политическое влияние генерала Ыльчжи Хэчжуна и его сына Ыльчжи Мундока. Во время правления короля Пхёнвона семейство Ыльчжи занимало важные посты в армии и увеличивало количество сторонников среди бойцов.
Однако принцесса совершенно не ожидала того, что воины семейства Ыльчжи и Ондаля начнут соперничать и враждовать. Она провела много лет, изо всех сил стараясь устранить конфликты внутри страны, укрепить власть короля и нарастить могущество Когурё. Но как бы ни были дружны
