Вдруг, тёплая ладошка прикоснулась к его губам. Он открыл глаза.
— Дарья! — радость захлестнула такой волной.
— Чииии, — сказала она ему в ответ.
Он схватил её и стал покрывать поцелуями лицо, шею, руки. Прижал к себе, не в силах сдержать того счастья, что на него обрушилось.
— Никитин, — она попыталась вырваться. — Никитин! — останавливала его каким-то странным шёпотом. — Очнись!
Он остановился, удивлённо на неё глядя, и огляделся вокруг. Странно, но он сидел на своей постели в их доме из пальмовых листьев. Все вокруг спали.
— Это был только сон, — тихонько произнесла Даша и погладила его по голове, как успокаивают маленького ребёнка, увидевшего ночной кошмар. — Всё хорошо.
— Сон? — Ростислав пытался успокоиться, его сон был настолько реальным, что он даже ощущал солёный вкус океана на губах. И сердце заходилось в бешеном ритме.
— Ты так кричал, что я проснулась, — сказала она и добавила шёпотом: — Надеюсь, только я.
— Мне приснилось, что я тебя потерял.
— Это давно не сон, — ответила она с грустной улыбкой.
Ростислав взял её руки в свои ладони и прижал к губам.
— Я не хочу тебя терять.
— Ростик, не надо, — её лицо исказила гримаса боли.
Дарья осторожно высвободила руки, поднялась и бесшумно выскользнула из накрытия. Ростислав, секунду помедлив, последовал за ней.
Она сидела, обхватив ноги руками, и смотрела на огромную Луну.
Ростислав подошёл и сел рядом.
— Ненавижу Луну, — сказала вдруг Дарья.
Он ничего не ответил, полностью разделяя её чувства.
Лунная дорожка отражалась в океане. Природа поражала своей красотой и спокойствием. Чего не скажешь об этих двоих, у них в душах бушевала буря.
Они некоторое время сидели молча. Оба были счастливы просто чувствовать друг друга рядом, вдыхая полной грудью воздух океана.
— Дарья! Я много размышлял о нас, — начал Ростислав.
Дарья напряглась, начало ей уже не нравилось. Она догадывалась, о чем пойдет речь и, понимала, что сейчас, скорее всего, ей придется давать ответ на тот вопрос, на который она еще не могла ответить даже себе. Хотя ответ знала.
— Знаешь, я не стану больше тебя беспокоить. Я понял, что мне важнее видеть тебя. Знать, что ты счастлива! — выдохнул он.
Дарья посмотрела на него с удивлением, от этих слов стало почему-то не легче, сердце заныло в тоске. Она именно к этому стремилась, почему же так больно.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, пусть даже и не со мной, — продолжил он. — Ты же счастлива с Фимой?
Девушка молчала, понимая, что от ее ответа зависит слишком много, по щекам потекли слезы.
— Если ты скажешь, что счастлива, я обещаю навсегда закрыть эту тему. Ты счастлива?
— Да, — ответила она невнятно и отвернулась. Не могла ему смотреть в глаза, опять врала. Врала Ростиславу, Фиме, себе. Так стало тошно на душе…
Ростислав был самой счастливой страничкой в её биографии. И он перевернул эту страничку там, у подъезда. А она окончательно закрыла эту книгу, когда вышла замуж за Фиму. И пусть это было ошибкой. Но за все в этой жизни нужно платить, и в первую очередь за свои ошибки. А она в своей жизни их сделала немало.
Теперь молчал Ростислав. Она понимала, что причиняет ему боль, но все же попыталась объясниться.
— Счастье оно бывает разным, как и любовь. И чем они больше, тем труднее их удержать. Это не каждому под силу. Нам не удалось. И сейчас уже не важно, что или кто стал тому виной. Все в прошлом. И я тебе благодарна за наше общее прошлое. Но надо дальше жить. И я тебе искренне желаю счастья. Пусть не со мной, — она проглотила слёзы и продолжила: — Давай попробуем остаться друзьями.
— Друзьями? — повторил он с сомнением.
— Да. Мне важно видеть тебя…рядом.
После этих слов она встала и ушла. Ростислав остался сидеть.
Дарья спустилась к океану и побрела вдоль берега. Она не могла вернуться в лагерь. Ей надо было побыть одной. Она только что сама, добровольно, отказалась от предложения быть любимой и счастливой. Скорее всего, это был ее последний шанс.
Утром Дарья и Ростислав встали позже всех, что не ускользнуло от бдительного взгляда общественности, и Фима выслушал несколько шуточек по этому поводу. Но как только эти двое появились на завтрак, все шутники прикусили язычки.
Эта парочка меньше всего была похожа на счастливых влюбленных — бледные, поникшие, отрешенные, глаза потухшие, друг на друга не смотрели. Было очевидно, что между ними что-то произошло, но что именно, никто не решался спросить. Даже Великопольский забыл о своем привычно любимом занятии — высмеивать и подкалывать.
Невеселую атмосферу решила разрядить Элла:
— Хочу вам сообщить кое-что интересное! Я тут подсчитала…
— Уже интересно: наш бухгалтер решила посчитать! Неужели счеты все-таки освоила? — перебил Эллу Артур, посмеиваясь.
— А мне вот интересно, что считала. Вот, если бы зарплату, а можно еще и командировочные. Они же нам положены? — Вася был абсолютно серьезен.
— Студент, а зачем тебе здесь деньги? Что, бананы у обезьян покупать будешь? Боюсь, местное население не считает рубли конвертируемой валютой! — веселился Великопольский.
— Я могу и не рассказывать! — обиделась Элла.
— Не обращай внимания на этих шутов! — Валя грозно глянула на своего. — Что ты там посчитала?
— Я подсчитала, что мы здесь уже пять дней! Сегодня — шестой!
— Похвально! И что? — недоумевал Артур.
- А то, что если кто-то еще помнит, то Сандерс обещал нам пятидневную командировку! — объяснила Элла, неимоверно гордая собой.
— Ты хочешь сказать, что нас сегодня нас могут забрать отсюда? — недоверчиво спросила Валя.
— Да! Я в этом уверена! И поэтому предлагаю начинать паковать чемоданы! Лично я именно этим сейчас и займусь. Не хочу здесь что-нибудь забыть, чтобы не пришлось возвращаться! — с этими словами Элла направилась в дом.
— А я не хочу отсюда уезжать. Здесь же рай земной! — Станиславович закрыл глаза от восхищения.
— А главное преимущество — нет его жены! У Станиславовича здесь точно райская жизнь! — шепнул Артуру Великопольский.
— Пожалуй, я тоже начну сборы, — Валя, недоговорив, отправилась в экспедицию
— При отъезде надо что-то обязательно «забыть», я совсем не против вернуться! — и Ершов начал в уме прикидывать, что бы такое оставить здесь, чтобы примета наверняка сбылась.
Нюся с Васей тоже поспешили присоединиться к собирающимся. Из дома выглянула Элла и, увидев вальяжно лежащего на травке Великопольского, грозно крикнула:
