Дебил, блин.
Взрослый мужик, а в голове пустота. И это еще я молчу о том, что ночью пару раз наведывался к ней в комнату, чтобы проверить все ли в порядке, а заодно убедиться, что она мне не привиделась, и я не тронулся умом.
В итоге почти не спал, голова чумная, глаз дергается, везде опоздал, вид — как у конченого маньяка. И если сотрудники тактично делали вид, что ничего не замечают, то Демид, естественно, не смолчал.
Во-первых, он встретил меня убийственным взглядом, когда я ввалился в конференц-зал с опозданием. Потом пару раз исподтишка показал кулак, когда я что-то вякал невпопад, а под конец совещания вообще не позволял мне рта открыть, перетягивая все внимание на себя. Хорошо, когда рядом есть надежное братское плечо. Когда кто-то может сохранять здравый смысл, в то время как ты свой где-то растерял.
Совещание закончилось через пару часов. Я еле дождался, когда наконец все эти люди замолкнут, перестанут сыпать терминами и умными словами, показывать бесконечные графики и диаграммы, потому что все равно ничего не мог понять. Даже не пытался. Вместо этого копался в своих мыслях, вспоминал тот момент, как Вероника оказалась возле нашего столика в захудалом баре.
Коллеги начали собирать бумаги и расходиться по своим отделам. Кто-то довольный, кто-то вздрюченый. Все, как всегда. Демид непривычно долго раскладывал документы по стопкам, сдержанно отвечая на вопросы особо страждущих, но при этом не забывая награждать меня многообещающими взглядами.
Сейчас начнется. Я почему-то чувствовал себя маленьким, провинившимся пацаном, которого вызвал к себе грозный батя. Было неудобно, но взять себя в руки категорически не получалось — внутри такое бурлило, что словами не передать.
Наконец, последний, самый дотошный сотрудник ушел, дверь за ним тихо прикрылась, и мы остались наедине. Демид тотчас перестал изображать бурную деятельность, небрежно отодвинул от себя стопку бумаг и вперился в меня суровым взглядом:
— Это что такое сейчас было?
Я как-то сразу сник. Сил притворяться и делать вид, что все зашибись у меня не осталось. Устало прикрыл глаза, сдавил переносицу, потер рукой физиономию и тяжко вздохнул. Надоело. Все. Вообще.
— Ты всю ночь пил что ли? — подозрительно спросил брат.
— Если бы.
— Что тогда случилось?
Врать и выкручиваться, скрывая правду нет никакого смысла. Это же Демид, маньяк дотошный, который до всего докопается.
— Вероника случилась.
— В смысле? — он тут же помрачнел, — ты где-то нарвался на Родионову?
— Хуже.
— Что хуже? Давай вот без этих театральных пауз.
— Я ее встретил вчера в баре после того, как мы с мужиками ехали с переговоров.
— С очередным хахалем была? — прохладно спросил Демид.
— Нет. Она там работает. Официанткой.
Брат только присвистнул:
— Нормально скатилась девочка.
Не похожа Вероника на человека, который покатился по наклонной, скорее на того, кто очень несчастлив. Мне почему-то стало обидно. За нее.
Еще одно подтверждение собственного дебилизма.
С Демидом спорить не стал, только пожал плечами.
— И что? Чем закончилась встреча? Поговорили?
— Ну…пфф…поговорили, если так можно сказать.
— И-и-и-и? — он развел руками.
— И теперь она сидит у меня дома. Запертая на замок, — скуксившись, признался я.
Демид сначала не понял. Глазами захлопал, потряс головой, будто пытался избавиться от шума в ушах, потом аккуратно переспросил:
— Мне послышалось? Дома? У тебя?
— Да.
— Сама напросилась? — с какой-то надеждой произнес он, — или…
— Или. — обреченно кивнул я, — я ее забрал. Почти по доброй воле.
Теперь пришла очередь Демида прикрывать лицо руками:
— Твою мать…
Очень мягко сказано. Очень! Я с этой фразой сегодня всю ночь провел. И утро. И до сих пор в ушах гремит.
— Артур…мля…ты дурак?
— Хороший вопрос. Как раз пытаюсь найти на него ответ.
— Ты же сорвешься! Тебе нельзя к ней приближать вообще. Даже на пушечный выстрел.
— Нельзя, — я согласился, — только уже поздно.
Демид вскочил на ноги и начал нервно расхаживать из стороны в сторону.
— Ты хоть понимаешь, чем все это может обернуться?
— Понимаю.
— Серьезно? — он всплеснул руками, — а мне вот что-то кажется, что нет! Ни черта ты не понимаешь! Тебя опять на ней переклинило, и ты в омут с головой, не думая о последствиях. Только в этот раз все сложнее. В миллион раз. Ты забываешь об одной ма-а-а-ааленькой детали.
У меня поперек горда встал колючий ком.
Ни хрена я не забыл, думал всю ночь, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход.
— Твою мать, — снова повторил Демид.
* * *
— Можешь объяснить, как ты вообще до этого додумался? Притащить Веронику к себе домой! Уму не постижимо!
— Не знаю. Оно само вышло, — я оправдывался, как сопливый школьник накосячивший на перемене, — случайно.
— Э, нет, — протянул блат, — Тебе четвертый десяток и такие отмазы уже не работают.
— Я просто не смог оставить ее там…
— Где?
— В той дыре, в которой она жила. Да еще и наедине с проблемами.
— Отлично. Когда это ее проблемы успели стать твоими? — он запустил пятерню в волосы, взлохматил их. Верный признак того, что Дем вне себя.
— Я не знаю. Говорю же, само вышло.
— Тебе напомнить, чем все закончилось в прошлый раз? Ты с кулаками на стену бросался, а Вероничка твоя ненаглядная легко и весело выскочила за Кирюху.
Такое разве забудешь? «Приятные» воспоминания навсегда останутся со мной. Та безысходность, ощущение собственного бессилия, неверие, боль. Гремучий коктейль, выжигающий в душе все живое.
— Блин, Демид! По-твоему, я должен был начистить морду Мелкому?
— Как минимум. А сейчас ты должен был пройти мимо Вероники, сделать вид что ее нет. Не существует. Пусть бы сама со своими проблема разбиралась.
— Я не смог.
— Не смог он. Надо было смочь! Собрать волю в кулак и смочь.
— Да все уже! — не выдержал я, — поздно. Дело сделано.
— И что ты будешь теперь делать? Бегать по городу и решать ее проблемы?
— Вполне может оказаться, что это не только ее проблемы, но и наши.
— Ну, начинается, — он тяжело опустился в кресло, подпер щеку кулаком и посмотрел на меня, как на последнего идиота в этой Галактике.
