вечер. Я хотела бы записаться на приём к Ригану Данну, – остановившись напротив входа в президентское крыло, сообщила молодой секретарше я и скользнула взглядом по электронным часам, голограммой отражающимся на стене напротив. 23:02?.. Время в этом месте течёт сквозь пальцы. По ощущениям, напрямую связанным с отсутствием здесь дневного света, в Подгорном городе всегда ночь и дневных часов здесь вовсе не существует. Внезапно осознав это, я вдруг предположила, что если провести эксперимент и перевести одновременно все имеющиеся в Подгорном городе часы на выгодное тебе время, никто даже не заподозрит подставы: люди поменяют день на ночь, вечер на утро, и без сопротивления уверуют в верность своего ложного суточного ритма. Может, они уже веруют?.. От такой вероятности меня внутренне встряхнуло – сразу же захотелось выбраться из-под этой горы, чтобы проверить, не отменились ли снаружи дни и ночи. А ведь я только трое суток назад была снаружи – как же с этим давлением справляются полностью запертые люди?
– Приложите свой браслет к датчику, – обратилась ко мне секретарь, и я выполнила её просьбу. – Жаклин Киттридж, – посмотрев в свой миниатюрный экран, констатировала девушка. – Вы можете пройти в кабинет президента.
– Уже?..
– Да. У вас особый доступ.
– Что такое “особый доступ”?
– Это значит, что президент готов принять вас в любое своё свободное время. Сейчас в его графике как раз значится свободное время.
– Но… Уже одиннадцать часов.
– Наш президент трудоголик, – сверкнула белоснежными зубами девушка. – Он спит лишь пять часов в сутки – всё остальное время проводит в заботах о благополучии города.
“Должно быть, ваш президент и во сне думает исключительно о вашем благополучии”, – подумала я, но до поры до времени решила придержать свой сарказм при себе.
– Прошу, проходите. У вас всего двадцать минут до того, как президент отойдёт ко сну.
Особый доступ. В честь чего? В честь того, что он предполагает, будто я могу спать с его внуком? Если так, тогда с интуицией у этого старика всё в полном порядке. Если бы не президентство, мог бы выстроить успешную карьеру в “Офисе профессиональной гадалки”.
Проводив меня до кабинета президента Данна, секретарь произвела три контрольных стука согнутыми костяшками пальцев по отполированной двери и, ещё раз обдав меня запредельно широкой улыбкой, распахнула передо мной этот блестящий проход в параллельный мир. Словно Чеширский Кот перед входом в Нарнию.
Стоило мне только переступить порог, как я сразу же поняла свою ошибку: в кабинете вместо одного Данна находились все трое. В более живописную ситуацию я себя едва ли могла вогнать. Хотя… Я ведь талантливая. И нет предела моему совершенству.
– Жаклин! – неожиданно восторженно выпалил моё имя тот из Даннов, к которому я шла. – А мы как раз о тебе говорили.
– Обо мне? – мгновенно сдвинула брови я, при этом спрятав руки в высокие карманы куртки. Я смотрела на Ригана Данна в упор, чтобы случайно не встретиться взглядом с Конаном. Президент, обойдя свой рабочий стол, направился прямиком ко мне.
– Конан переживал из-за того, что ты пропала. Хотел на уши охрану поднять, – с этими словами старик протянул мне свою длинную руку, на что я ответила своей протянутой рукой, которую он внезапно взял в обе свои ладони, встряхнул и, наконец отпустив, растянулся в улыбке. – Ты исчезла с радаров на целых десять часов. Где ты была?
Я не могла сказать про “Поющего Поэта” в стенах данного кабинета. При общей приветливости этого старика, я чувствовала именно яростное желание умолчать об этом заведении.
– Гуляла, – поджав губы, выдала я.
– Вот видишь, Конан, она просто гуляла. А ты сразу бросился взламывать президентскую базу. Представляешь, Джекки, он ради тебя хотел взломать нашу систему безопасности, чтобы отыскать тебя по камерам слежения.
Я резко перевела взгляд на Конана. Он стоял посреди комнаты со скрещенными на груди руками и по его лицу вообще ничего нельзя было прочесть. Но я всё поняла. Заикаться про пропавшую без вести новоприбывшую, ради которой я сюда притащилась, было бы равноценно самоубийству, не меньше.
– Я искала Конана, – мгновенно сориентировалась я. – Поэтому пришла к Вам. Где ему ещё быть, если не рядом с Вами?
– Я вынужден огорчить тебя, Джекки, и заодно себя тоже, своим признанием в том, что мои внуки не так уж и много времени уделяют мне.
– Но при этом они Вас любят. Конан рассказывал мне о Вас, как о самом уважаемом в его жизни человеке… Мне, наверное, не следовало об этом говорить, – я наигранно нахмурилась, стараясь разыграть сожаление относительно того, что якобы сболтнула лишнего.
– Правда? – просиял старик, заглядывая мне прямо в глаза. Он так пристально всматривался в меня, словно жаждал понять наверняка, соврала ли я ему. А я соврала. Осознанно. Но. Я умела отыгрывать роль до конца. Держу пари, он так и не распознал в моей мимике ни намёка на враньё. Резко обернувшись, Риган посмотрел на Конана, а затем, вернувшись ко мне взглядом, вновь заговорил со мной. – Скажите, Джекки, как вам наш город? Вы уже побывали на всех ярусах?
Смысла врать не было: наверняка у них отличная система слежения. Я решила отвечать неоднозначными фразами.
– Да, я видела все ярусы. Они замечательно продуманы и исправно функционируют.
– Даже фундаментальный? – он хотел к чему-то склонить меня, но пока что я не могла распознать к чему именно. Айзек сидел в кресле к нам спиной, по лицу же Конана было сложно понять, как мне стоит себя вести. Я решила продолжать доверять интуиции.
– Этот ярус по-своему хорош. Он весьма… Колоритный.
– Чего хочется моим людям, Джекки? Уже несколько дней вы среди моего народа. Я плохо сплю ночами размышляя на тему того, как ещё улучшить жизни этих людей. Что говорят мои люди? Чего им не хватает?
– Может быть… – я сомневалась. Шанс это или ловушка? Лицо Конана, на котором я мельком попыталась отыскать подсказку, оставалось непроницаемым. Я решила рискнуть. – Может быть, они скучают по возможности хотя бы изредка выходить на поверхность?
– Прогулки… – мечтательно протянул старик с завороженной улыбкой на губах. – Я Уязвимый, Вы знаете об этом, Джекки. Но я могу позволить себе эту панораму, – он взмахнул рукой в сторону панорамного окна. – Однако даже эта роскошь, сколько бы я ни тренировал себя, ежедневно причиняет мне муки. Да, в отличие от обычных Уязвимых, исключительно благодаря силе своей железной воли, я могу переживать Атаки практически безболезненно, но вы представьте… Представьте, Джекки, какие муки на поверхности испытают те, кто уже многие годы не чувствовал на своей шкуре боль
