из рук опытный в конфликтах я.
— Это не важно, можно без отчества, — отмахнулась она, но была тут же перебита мной:
— Всё-таки хочу обращаться к вам по имени-отчеству! Как ваше отчество?
— Не важно!
— И всё-таки? Ирина…
— Франтишковна! — разозлилась она, наконец.
О как! А дама у нас полька, по папе уж точно.
— Так вот! Ирина… Ирина Моклик. Для чего я вам понадобился неодетым? — решаю «проигнорить» сложное польское отчество, и называю мадам по имени и фамилии.
— Франтишковна! Ирина Франтишковна для тебя всегда, — заорала в голос возмущённая игнорированием отчества визитерша.
— Ира, что за крики! — раздался приятный мужской баритон в коридоре.
— Он меня по отчеству не хочет называть и голый! — истерично, но уже вполголоса, невнятно, выразила свои претензии девушка.
Молодой парень, чуть может постарше меня и повыше, одет в рубашку со значком ВЛКСМ, смотрит на меня одетого из коридора и не понимает суть претензий.
— Ира! Что за барственность? С чего ему называть тебя по отчеству? Ты начальница ему? Или ты бабуля преклонных лет?
— Прикольных, — поправил я парня, сдерживая смех.
— Или ты бабуля прикольных лет? И где он голый? — купился на мою поправку парень. — Тьфу. Чего ты тут путаешь меня? Устроили балаган! Крик на весь коридор.
— Слышь! Ты ещё раз около нашей двери плюнешь, будешь своей рубашкой полы тут мыть! Понял?
А вот и Бейбут подоспел, с булочками в руках, и ему явно не понравился ни ор на меня, ни плевок на пол от комсомольца, а тот реально плюнул.
— Ты ещё кто? — удивился комсомолец.
— Я спросил, понял ты или нет, а кто я, сейчас поясню, — Бейбут оттолкнув бедром полячку, зашёл в комнату и освободил руки от покупок.
А злой Бейбут и свободные руки это что? Правильно, извилины у него работают только в одном направлении, и это направление — физическое насилие. Поэтому я соседа тормознул и сказал.
— Предлагаю начать заново! Все набрали воздух в лёгкие, и, выдыхая, скажем Оммммм. — Это дыхательная гимнастика из йоги такая, — пояснил я.
— Омммм, — послушно выдохнул Бейбут, а гости просто молчали.
— Я Штыба Анатолий, а это Бейбут Казах, мой сосед по комнате. Девушку я знаю — Ирина Франкинштейновна, а вы товарищ кто?
— Франтишковна! — тихонько поправила меня Ира.
— Я Павел Иванов, можно без отчества и фамилии, комсорг нашей школы. И на будущее, неприлично называть человека по национальности. У нас интернациональная страна и подчёркивать кто он…, — спокойно и зло выговаривал парень.
— Казах — это моя фамилия! — мрачно сказал мой сосед, продолжая разминку запястий. — Ну и национальность тоже, но я её не стыжусь, погоняло «Казах», меня устраивает.
— Да? А я подумал… Впрочем, мы хотим пригласить тебя, Анатолий, на комсомольское собрание школы, оно после обеда будет в Ленинской комнате, — наконец прояснил цель визита Павел.
— Не пойду один! Только с Казахом! Она сказала — меня будут бить, и делать из меня человека как-то, — тыкаю пальцем в Иру.
— Когда это, — возмутилась Ира, но вспомнив свои слова утухла. — Я образно сказала!
— Дословно! «Выбьем дурь, и сделаем человеком!» А сейчас я кто? — продолжаю развлекаться я.
— Можно с охраной, раз боишься, — попытался поиздеваться Паша.
— Слышь. Павлик. Я что? Должен выслушивать оскорбления и угрозы? Развели тут дедовщину, одна орёт, чтобы её по имени-отчеству называли, второй оскорбляет, — холодно говорю я, смотря на Пашку папиным взглядом.
Проняло. Обоих гостей.
— Всё! Прощу прощения! Мы уходим, и ждем вас после обеда на собрании, — быстро ориентируется парень и уходит, захватив с собой Ирину, которая в очередной раз залипла, глядя на голого парня. Бейбут решил футболку снять, а парень он тоже мускулистый. Девочка, она, что ли до сих пор?
И с чего я решил порамсить? А тут либо в конфликт не вступаешь, и молча, делаешь всё, что тебе скажут, либо сразу ставишь себя как самостоятельного и не гнущегося под чужую дудку.
Глава 28
Идём на обед, в столовой полно незнакомых физиономий. Приехали на учёбу вторые и третьи курсы школы — семьдесят один человек. То есть отсев всего девять человек на обоих курсах. Информацию я получил со стенда школы. Там все группы прописаны поименно. Нашёл и себя с соседом. Мы, слава богу, ну или аллаху, оказались в одной подгруппе с ним. А Петр Малышев и Ленка со своей соседкой — в другой. Бэшки они. Начало занятий — семнадцатого сентября у нас и первые два урока — математика. Потом сдвоенный английский! Есть возможность сразу себя показать. После обеда при полном параде идём на комсомольское собрание. Я облачился в костюм и заставил Бейбута это сделать. Нацепили значки, и спортивные, и комсомольские, у Бейбута самый козырный комсомольский — «мастер — умелец», он с книжкой наградной даже! У меня — чемпион города по боксу.
На собрании неожиданно малолюдно. Кроме Паши и Иры, есть ещё два человека. Мордатый, здоровый колхозник, ну вот не назвать его по-другому, и хрупкая невинная блондинка, в моём вкусе. Сидит, ног и попы не видно, зато грудь выпирает, руки сами тянутся.
— Добрый день! Позвольте представиться! Анатолий Штыба — комсорг первого курса, — вежливо киваю я и пихаю локтём Бейбута.
— Это… я комсорг подгруппы «А» — Бейбут Казах, — уверенно повторяет то, что я ему сказал перед дверью, мой сосед.
Мы садимся за парту перед президиумом, там сидят все четверо присутсвующих.
— Да видим, что не татарин! — гулко громыхнул смехом колхозник. — Я Борис Букша, а это моя, он выделил это слово голосом, помощница Марина Кузнецова.
Деваха оторвала взор от листков бумаги и кивнула головой. Ишь ты. Моя. Ну, мы это посмотрим, мне она глянулась, и Бейбуту, судя по нацеленному на бюст взгляду, тоже.
— С нами товарищи уже знакомы, — торопливо сказал Паша и продолжил предложением:
— Предлагаю Казаха и Штыбу включить в комитет комсомола школы. Голосуем. Кто «за», поднимите руки.
— Я — «за», но можно узнать фамилию казаха? — тянет руку колхозник.
— Это моя фамилия и есть, — сказал Бейбут, не отрывая взор от сисек Марины.
— Единогласно! — подвёл черту Паша. — Теперь, товарищи, давайте наметим план работы! Марин, передай список новеньким.
Ну, какой стратег Пашка! Сразу показал, что зариться нам не на что! Ниже пояса у Марины всё было хуже, чем выше. Округлый, толстый зад и короткие кривоватые ножки были нам показаны во время путешествия из президиума до нас с листками бумаги. Я дружелюбно улыбаюсь, Бейбут улыбается шире меня. Он что не видит изъянов? А может это и есть его идеал женщины? Тогда я
