про мой анкх? — удивился Архилич, посмотрев на предмет в своих руках.
— Да, что это?
— Простенький артефакт. А что?
— Откуда ты его призвал? Или это заклинание какое-то? — спросил я, ибо ощущал странную энергию, исходившую от анкха.
— Оружие, которое досталось мне от дракона. Я утратил Визария, но не магию, которую он мне давал, — к моему удивлению, в голосе Оболонского прозвучали нотки грусти.
Он, что, тосковал по своему дракону? Хотя удивление вызывало не это, а то, что нежить вообще испытывала чувства. Да, я знал, что вампиры в моем мире были способны на такое, но чтобы нежить, хоть и высшая, вроде этого архилича…
Надо будет заняться этим вопросом — сделал я себе зарубку в памяти.
— Покажи, — я протянул руку, и мой спутник послушно вложил в мою ладонь свой артефакт.
Стоило анкху оказаться у меня, я ощутил, как моя некротическая энергия отозвалась на него. Это было подобно всплеску.
Хм-м, интересно…
Я использовал простенькое заклинание — горящий череп, и оно, на удивление, получилось гораздо мощнее, чем я предполагал: вместо обычной черепушки стандартного человеческого размера в воздухе передо мной воспылала крупная огненная сфера, будто бы я этот череп достал из какого-нибудь тролля или огра.
Я запустил заклинание в воздух, и оно озарило ночное небо.
— Держи, — я вернул артефакт архиличу.
Получается, посох усиливает магию смерти. Занятно. В памяти появилась еще одна зарубка на тему, как мне создать такой же.
Ну, или просто забрать его у Оболонского. Вопрос лишь в том, как сделать так, чтобы его драконья магия держалась без участия архилича.
Интересная, однако, выдалась у меня ночка. Сразу столько открытий!
Ну, а тем временем, Найтхаунд начал суетиться, что означало, что цель поиска уже рядом.
— Снижайся, — приказал я Эфиору, и костяной дракон плавно по дуге начал опускаться вниз.
Достав телефон, я посмотрел, где мы находимся.
— Значит, «Ручьи», — произнес я, глядя на название деревеньки под нами. — Туда! — приказал я фамильяру, указывая ему остановку перед деревней, рядом с которой никого не было.
Автобусы в это время уже точно не ходили.
Мы опустились вниз, и я сошел по крылу Эфиора, как по трапу, на землю.
— Уверен, что справишься? — прямо спросил я архилича.
— Разумеется, — кивнул он. — Обычные людишки для меня не проблема, — уверенно добавил Оболонский.
— Хорошо, — я кивнул и коснулся его рукой.
— Ай! — дернулся Архилич. — Больно!
— Ты нежить, ты не испытываешь боли, — спокойно произнес я.
— А, да. Точно. Но что ты сде… Что вы сделали, Ярослав Игоревич? Очень странное у меня чувство… — Оболонский как будто поежился.
— Ничего. Просто смогу смотреть твоими глазами, — ответил я мертвяку.
— А, вон оно, что! Тогда ладно! — усмехнулся мой собеседник. — Так я пошел?
— Да, иди, — кивнул я, после чего обратился к ищейке. — Показывай ему, где Рябушинская, — приказал я Найтхаунду, и он сразу же потрусил в сторону деревни.
— Я быстро, — пообещал Оболонский и отправился вслед за призраком.
Я же в эту ночь решил взять на себя роль скромного наблюдателя, поэтому, зайдя на остановку и сев на лавочку, закрыл глаза.
Стоило мне это сделать, как я сразу же начал видеть глазами архилича.
Ну, посмотрим, что он может.
* * *
Первое, что сделал Оболонский — как поступил бы и я, и вообще, любой некромант — это проверил окружающее его пространство на наличие костей и мертвых тушек.
Разумеется, они тут были. В основном, мелкое зверье вроде крыс, мышей, кошек и собак.
Кости есть кости, а мертвая плоть есть мертвая плоть. Все это лишь материал для работы, поэтому, воззвав к смерти, архилич разом поднял всю доступную нежить в радиусе полукилометра и заставил ее стягиваться к себе.
Неплохо. Я думал, он немного послабее.
Продолжая идти за Найтхаундом, Оболонский начал не спеша собирать некротическую энергию для нового заклинания, пока его нежить подбиралась к нему.
Вскоре он вошел в деревню. Судя по тому, что я видел, она была заброшенной, и только в одном доме горел свет. Найтхаунд шел именно в этом направлении.
— Главная твоя задача обеспечить безопасность девушке, — произнес я с помощью мыслеречи, когда увидел, что архилич создаёт какого-то лютого ревенанта из трупов и костей животных.
— Знаю, — спокойно ответил он. — Это на всякий случай, — усмехнулся он и, пройдя несколько шагов, остановился, ибо ощутил присутствие живых невдалеке.
Я чувствовал это, так как мог не только видеть его глазами, но и улавливать обрывки его мыслей — словно клочья тумана, разносимого утренним ветром.
Оказалось, что дом охраняли, причем не просто какие-то местные забулдыги, а самые настоящие профи при полной военной экипировке. Они были хорошо видны, несмотря на темноту.
Кому же ты, Василиса, перешла дорогу…?
Лич отдал приказ своему ревенанту оставаться на месте, а сам пошел вперед.
Не знаю, была это его задумка или нет, но созданная им нежить двигалась на удивление мягко — благодаря тому, что её ноги, в основном, были сделаны из кошек.
Тем временем, Оболонский, благодаря заклинанию призрачного савана, превратился в призрака и стал полупрозрачным и практически невидимым, поэтому к двум вооруженным охранником смог подобраться почти вплотную прежде, чем его заметили.
Среагировали бойцы, конечно, быстро: два вскинутых автомата дали длинную и, самое главное, почти бесшумную очередь в Оболонского.
Вот только он был нематериальный, поэтому пули ему не навредили, а спустя мгновение он уже был совсем рядом с одним из людей.
Архилич коснулся рукой вояки, и в следующее мгновение тот начал истошно орать. Неудивительно, учитывая, что прямо на моих глазах он просто гнил заживо.
Второй оказался не робкого десятка и, достав гранату, швырнул ее в архилича, после чего отпрыгнул в сторону и отвернулся.
Яркая вспышка, а затем — громкий хлопок.
Шумо-световая — сразу же понял я, наблюдая за тем, как Оболонского «выбило» из призрачной формы, и он упал на землю.
Неплохо! Сразу видно, профи. Другой бы на его месте просто решил бы убежать, а этот вон до чего додумался.
Следующая очередь из автомата легла уже в скелета, вот только кости архилича были магическими и потому гораздо прочнее обычных, поэтому, несмотря на то что от них летели крошки, сильно они ему не навредили, и он поднялся на ноги.
Оболонский резко
