вроде живого коридора, отгороженная канатной оградой.
Я смогла выдохнуть.
Мы остановились, чтобы девочки поправили мне наряд. Охрана выстроилась впереди, чтобы не закрывать меня — невесту. Дорога к алтарю.
Я вдыхала нежный запах петуний и меня колотило от страха.
— Удачи, — шепнула Стелла, дальше она со мной не пойдет, и девушки тоже.
Как же мне идти одной? Я запаниковала. Но сбоку ко мне подошел пиарщик Руслана: видный, красивый мужчина, которого я когда-то за него самого приняла.
Я думала, меня Руслан сам поведет…
К нему наклонился охранник, что-то зашептал.
— Следите за охраной. Чтобы невесту не убили.
Этого еще не хватало…
Охрана разбежалась по залу, а мы медленно двинулись по живому коридору. Специально медленно — чтобы все на меня насмотрелись вдоволь. Рев оглушал. В меня полетели купюры, цветы, под ноги свалился даже браслет, кольцо… Похоже, настоящие, золотые. В кольце что-то ярко блеснуло: фианит, а может, что-то посерьезнее. Краем глаза я заметила, как пузатый мужик в костюме сорвал со своей спутницы ожерелье и бросил в меня. Жемчуг раскатился по дорожке, словно дешевые бусы. Свадебные подарки от щедрых гостей. Как Стелла сказала: сорят деньгами. Это была не фигура речи.
Мне помогли взобраться на сцену. Еще вчера на ней девушки-пилонщицы выступали, а теперь стою я.
Меня поставили спиной к залу, лицом — к женщине-администратору, которая зарегистрирует наш брак. В невероятном наряде из блестящей алой ткани, она стояла, опустив белые руки и ослепительно улыбалась. Сама рыжая, в этом наряде она напоминала язык пламени.
Скорпион уже был здесь.
Меня привели последней. Музыка тут же стихла.
Было слышно, как рокочут и бухают отдаленные басами недра клуба. В других залах все шло, как обычно: пляски, алкоголь, красивые женщины.
Я украдкой оглянулась.
Ни Руслана, ни Зверя. Только гости, которые были в первых рядах и на балконе во время боя. ВИП-приглашенные. Я запоздало поняла, что моя свадьба — такое же продолжение представления, как и бой на ринге. Торжественная его часть. Вручение последних призов победителю.
Да где же вы?
С ненавистью я заметила отца в первой ряду. С бокалом шампанского он со своей прекрасной спутницей собирался смотреть церемонию. На губах едкая полуулыбка, расслаблен. Его ничего не беспокоит. Он так комфортно себя чувствует, что понятно: план Руслана с публичным унижением провалился. Моему отцу просто плевать.
Пиарщик взял микрофон.
Я не слушала речь, так и стояла с букетом. Ничего нового: снова нас объявляют, рассказывают о победах Скорпиона и о том, как хороша невеста. Лилия Девин. Мое имя прокричали трижды, как будто отец с первого раза не услышит.
— Среди почетных гостей ее отец!.. — у меня в ушах зашумело.
Теперь понимаю, почему они боялись, как бы меня не пришили.
Отца попросили встать, чтобы поприветствовать. Попросили трижды — он этого не сделал. Стоял с таким безразличным видом, словно не о нем говорят. А когда пиарщик, ничего не добившись, продолжил речь дальше и предложил поздравить нас, с ухмылкой поднял бокал.
Он издевается.
Отец отказался от меня, и издевается вот так. Привел какую-то шлюшку, празднует, может, тоже деньги мне кидал, пока я шла по коридору.
Пиарщик передал микрофон рыжей администраторше.
Она звонко поприветствовала нас.
Мне нужно было отвечать. Просто стой красиво и улыбайся.
Я обернулась через плечо, все же надеясь найти взглядом Зверя. А если не его — хоть Руслана.
Их не было.
Челюсти свело от горечи, которая появилась во рту, в груди. Вкус разбитого сердца. Я поняла, почему они не пришли. Хозяева «Авалона» сделали все, что хотели. Им здесь нечего делать.
Братья сейчас где-то в своем кабинете с черными стенами. Пьют абсент и обсуждают, что дальше. Принцесса Лили больше им не интересна.
Вспышка света привела меня в чувство. Я повернулась обратно.
Ждала, у нас спросят, согласны ли мы вступить в брак и так далее и так прочее, что обычно спрашивают у жениха и невесты. Но все решено за нас. Таких вопросов нам не задали. За нас Руслан решил.
Не верю, что это происходит.
Но поздно бежать. Пусть он хоть слово свое сдержит и отомстит.
— Надеюсь, я не ошиблась, — прошептала я, ставя подпись.
Скорпион поставил подпись вторым. Он-то точно ни в чем не сомневался.
— Можете поцеловать жену, — улыбнулась она.
В этот раз Скорпион удивил меня. На ринге он целовал жадно и грубо, а здесь едва приподнял фату — даже полностью с лица не убрал, и прикоснулся к губам. Между нашими глазами остались слои фаты. Может, он не хотел выражения на моем лице видеть? Не хотел знать, как я на него смотрю.
Он бы и не увидел: я глаза закрыла.
Пахло лилиями и петуниями: словно в защитном жесте я подняла букет до уровня груди и он был между нами.
После поцелуя он опустил фату, и она упала на лицо, расправляясь под собственной тяжестью.
Несколько секунд мы стояли под фотовспышками, но думаю, Скорпион не позировал. Его влекло ко мне. Грудь, в которую я упиралась цветами, тяжело поднималась. На спине появились мурашки. Я ощущала его желание почти физически. На инстинктивном уровне, и мне было страшно.
С мужчиной я еще не была.
По правде говоря, и не хочу быть этой ночью. Не так. Не сегодня. И, наверное, не здесь. Я очень надеялась, что нам удастся договориться.
Скорпион — хороший человек.
Но ощущая его нетерпение я понимала, что он наш брак воспринимал всерьез. Он меня теперь женой считает со всеми вытекающими из этого обязательствами. Надежда договориться таяла с каждой минутой…
— Согласие подписано! — сообщил пиарщик, он нес что-то дальше, развлекая толпу.
Я мечтала об одном: чтобы все это поскорее закончилось. Несмотря на мощную вентиляцию, в зале было душно. Толпа и мой корсет лишали меня воздуха. Меня заставили бросить букет со сцены. Не знаю, поймал ли его кто.
— Хочу уйти отсюда… — прошептала я.
Скорпион понял, что я сказала что-то, но не расслышал. Наклонился ко мне, положив огромную ладонь мне на спину.
— Что? — тихо и хрипло спросил он.
— Хочу уйти…
Не знаю, как он умудрился расслышать мой слабый шепот.
— Скоро. Минут пять осталось.
О, нет… Теперь я боялась не в обморок свалиться на глазах у всех, а уединенной комнаты наверху, куда отправят новобрачных.
Вокалист, исполнивший гимн перед боем, появился на сцене — я сначала не поняла, зачем. Вблизи он еще больше напоминал подростка: на вид ему было максимум восемнадцать, худой и невысокий. Забрав микрофон, он затянул романтическую и мелодичную
