а?
— Ну так ты, дорогая теперь достаточно зарабатываешь, — подмигнул Борис Дмитриевич. — И такое мороженое можешь себе хоть по три раза на дню позволить.
Понятно, что девчонка ожидает другой ответ. Но пока так…
Глава 18
«Без искреннего, открытого, убеждённого, горячего и решительного требования нельзя начинать воспитание коллектива…»
Антон Макаренко.
Зашли в институт, там на входе сидел сторож, как всегда бдительный на своём посту.
— Вы куда намылились, молодежь? — буркнул пожилой сторож, завидев парочку.
— В 115 аудиторию идём, Виктор Антонович, — пропищала Ленка. — У нас литературный кружок. Пропустите нас, пожалуйста.
— Мёдом что ли намазано, нет ли как все нормальные люди на каникулах отдыхать и отсыпаться. А вы на эти свои литературные кружки претесь… — бурчал старик.
Чего газовал сторож — понятно, смотрел Поле Чудес по первой передача. Молодой Лёня Якубович говорил своё фирменное: «Сектор приз на барабане».
— Проходите, там уже ваши почти все собрались.
Прошли.
115 аудитория находилась на первом этаже института, и во время учебного процесса здесь обычно преподавали первокурсникам. Поэтому прежний Боря здесь не раз бывал за прошедший год. Пробивная Семейка сумела получить вполне уютную аудиторию в полное распоряжение литературного кружка.
Дверь аудитории была открыта, внутри горел холодный свет, но было подозрительно тихо, как будто не молодежь вовсе собралась. Никто не болтал, плоские шуточки не отвешивал. Тишина — гробовая.
Борис Дмитриевич осторожно заглянул внутрь. Понятно теперь все. Юные литераторы занимались тем, что рассевшись по партам читали стихи Блока.
— Привет, молодёжь! — громко бросил Сивый, заходя в аудиторию.
Народ начал поднимать глаза, начались перешёптывания. Боря сел на свободную парту, яйца поставил на проветривание — ноги широко расставил. Ленка села рядом, положив на парту томик Блока. Из десяти собравшихся на кружок десять же были девчонки студентки. Заходили новые участники литкружка и все косились на Борю Сивого, с любопытством косились. Понятное дело, девки уже прознали о том, что вокруг имени Бориса Дмитриевича случился движ, вот и шушукались. Служи они обычно как — из уст в уста передаваясь, новыми подробностями обрастают.
«Много не надо чтобы в популярную фигуру превратиться в таком то небольшом городке», — подумал Сивый.
Любого другого повышенное внимание могло смутить и сбить с толку. Однако для Бориса Дмитриевича это было самое то, что нужно сейчас. Ну и совпадало с теми задачами, которые он преследовал на литературном кружке.
Ленку, видевшую к персоне Сивого повышенное внимание со стороны других студенток, так и распирало от гордости. Она то сидела рядом и с высоко поднятым носом, важная такая и довольная происходящим.
Единственная, кто не обратила особого внимания на персону Сивого в аудитории была Машка Бондарь. Бондариха зашла в аудиторию одной из последних, с улыбкой на лице, но при виде Бори улыбка эта сразу пропала. Прошла мимо него, тоже с высоко задранным носом, как у Семейки, но из-за обиды скорее. Обиделась, что Боря не сказал ей по Москве.
«Ну сама виновата, мать», — для себя решил Сивый. «Шанс он ведь только один раз выпадает, а ты носом крутить начала — этого я не хочу, этого делать не буду. Поэтому теперь смотри на Ленку и завидуй молча».
А потом судя по тому, что Машка хотела чтобы Боря ее остановил и объяснился, девчонка обиделась уже во второй раз. Сивый так и остался сидеть за партой, никого не собираясь останавливать, но надменно улыбаясь.
«Бабы такие бабы, сами себе что-то напридумывают, потом сами же с этим живут», — подметил он.
Удивительно, что Зяблик с Машкой не пришёл, и это учитывая, что о визите Борьки на литкружок он знает. Вряд ли они с бондарихой поссорились, скорее пацан серьезно отнёсся к вызову на стрелку и ставил на уши пацанов, твёрдо решив конкурента прессануть.
Организация на кружке была непонятная, но вроде как именно Семейка на правах старосты студенческого потока, модерировала сегодняшнюю встречу. Сивый же был единственным членом кружка, у которого на парте не нашлось своего томика Александра Блока. Но и желания слушать про поэта, у Бориса Дмитриевича тоже не присутствовало. Не затем он сюда шёл. Поэтому как только Семейка объявила о начале литкружка, Борис Дмитриевич решил все взять в свои руки. Поднялся, прокашлялся, вышел перед студентами и взяв из рук Ленки томик Блока, зачитал стих, бывший предметом обсуждения.
— Имя Пушкинского Дома.
В Академии наук!
Звук понятный и знакомый,
Не пустой для сердца звук!
Зачитав короткий отрывок из знаменитого стихотворения Блока, вручил томик обратно Ленке. Обвёл собравшихся пристальным взглядом.
— Товарищи литераторы, позвольте взять слово, — продолжил он.
Возражений не последовало.
— Я, как человек выбравший сегодняшнюю тему для обсуждения, предлагаю ее сменить, никто надеюсь не против? — спросил он.
— А о чем говорить будем, Борь? — последовал вопрос из зала.
Так-то о чем говорить все было по большому счету плевать. Поскольку во втрой руке Борис Дмитриевич держал томик Петухова, он сразу заметил как изменилась Ленка Семейка в лице.
— Ты что хочешь обсудить фантастику? — удивленно зашипела она под ухом, шепелявя. — С ума что ли сошёл, Шулько, а если Вениамин Бенедиктович об этом узнает?! Он же мне больше никогда аудиторию не даст и зачёт автоматом не поставит в зимнюю сессию.
Сивый хмыкнул, повернулся к аудитории.
— О сборнике стихотворений поговорим, девчат. Поднимите ка руку те, кто уже сдал деньги Вениамину Бенедиктовичу.
— За участие или за выкуп? — уточнила Ленка, выдохнув, что Сивый вроде как не будет фантастику обсуждать, иначе ведь и вправду проблем не оберёшься.
Сивый бровь приподнял.
«Ещё выкуп оказывается есть…», — подумал он. — «Недооценил я жабу, ой как недооценил. Соображает у старого головушка».
Уточнить не успел, девчонки начали руки подымать, как волну по аудитории пустили.
— Я сдала и за то и за другое, — заявила Алла, тоже первый курс, но группа параллельная.
— И я уже сдала, — поддержала Вика.
— Я тоже.
Руки в конечном счете подняли все присутствующие.
— И какой будет тираж у сборника? — следом спросил Борис Дмитриевич.
— 100 экземпляров, хороший тираж для начинающего автора! — с гордостью ответила Бондарь. — Передумал и хочешь теперь обратно к нам сборник попасть? Так поздно уже, Шулько, правила для всех одинаковые. Пытайся в следующий раз!
Остальные зашушукались — как так то Бори Сивого не будет в сборнике. Он же написал лучший стих на всем потоке, проникновенных такой. Сам Вениамин Бенедиктович стихотворение это хвалил и среди прочих всячески выделял. Для многих новость о выходе Бори Сивого из
