— Симон вошел следом за мной, остановился напротив и уставился, изображая то, что он считал свирепым взглядом.
Этот тип наверняка ждал, что я начну спрашивать, возмущаться или кричать, но я посмотрел сначала направо, потом налево — двое малознакомых бойцов, оба из старичков-штурмовиков. В любой ситуации надо первым дело разобраться, кто твой враг и каковы его силы, а что я не в руках друзей, сомнений не было.
— Мясо, обнаглевшее мясо, — Симон не выдержал, заговорил сам. — Что ты знаешь? Знаешь что о священной плоти?
Я склонил голову к плечу и ничего не ответил.
Любые слова будут против меня, поскольку они раскроют тот факт, что я мало чего понимаю в каннибальской доктрине.
— Размягчить бы его, — пробасил тот, что справа, низкорослый крепыш.
— Тихо, Ящер, без сопливых скользко, — Симон замахнулся и изо всей силы саданул меня в живот, чем доказал свой полный и бесповоротный идиотизм.
Он забыл, что я в бронежилете, предсказуемо ахнул и ухватился за отбитый кулак.
Если у них уцелели какие-то мозги, то бить меня по лицу они не станут, от такого остаются следы, которые мигом заметят если не командиры, то соратники по отделению, и начнется уже коллективная разборка… По логике им надо стащить с меня бронежилет, а это муторно, поскольку я в полном обвесе.
— Говори, тварь!! — прошипел Симон. — Кто рассказал тебе про Открывающие Слова? Иначе…
— Что? — спросил я.
— Убьем тебя к черту, — сказал тот, что слева. — Бросим тут и скажем, что так и было.
Нет, они совсем идиоты, но этим и опасны, могут пойти на то, на что разумный человек не отважится, поскольку осознает последствия.
— Тогда у вас пара минут, пока вниз не пойдет второе отделение, — проговорил я. — Поспешите.
— Ты охренел, что ли? — Ящер оскалился и стал похож на животное, давшее ему имя. — Сейчас мы тебя…
С того момента, как они ухватили меня, я ни разу не дернулся, не напрягся, и тем усыпил их бдительность.Поэтому когда я рванулся, чтобы освободиться из ослабевшей хватки, и не вперед, к выходу, а назад, то застал их врасплох, вырвал правую руку, тут же зарядил ей по челюсти тому, кто держал левую, и отскочил к стенке.
— Вопросы? — я поднял автомат.
— Ах ты обнаглевшее мясо! — Симон шагнул вперед, бородка его дрожала от ярости.
По лестнице уже топали бойцы второго отделения, мне достаточно было подать голос, чтобы этих троих повязали за нападение на своего, и примерно через час, который потребуется на полевой трибунал, расстреляли бы прямо тут, в этой симпатичной комнате. Любой военный суд, который позже разберет дело, оправдает действия Шредингера и подтвердит обвинительный приговор.
Я не понимал, на что рассчитывали поклонники священной плоти.
— Ты сейчас… — Ящер двинулся на меня, но Симон поймал его за плечо, он похоже все-таки одумался.
— Мы тебя еще накажем! За богохульство! Но потом! — сообщил он злобным шепотом. — Пошли отсюда.
И сектанты, мрачно косясь на меня, свалили.
Я выждал несколько минут, прежде чем двинуться за ними, и в зале с мебелью неожиданно для себя обнаружил Явонду.
— Ты что тут делаешь? — спросил я.
— Я? — она смутилась. — Гуляю… а то надоело в одной комнате сидеть, а тут безопасно. Так говорят, вот.
Я только головой покачал: кот из дома, так мыши в пляс, и стоило Шредингеру уйти, отвлечься на ключ, как девицы принялись своевольничать, бродить по условно осмотренному, но совсем не безопасному подземелью.
В углу завозилось, и некто тяжелый двинулся к нам, топоча, словно двуногий слон.
— Ой! — Явонда пискнула, схватила меня за руку. — Это что?
Призрак двигался через комнату, величественный, точно изваяние древнего короля. Видеть он нас не мог, причинить вреда тоже, но все равно мне было не по себе под взглядом этой белой светящейся фигуры.
— Один из хозяев, — ответил я. — Пойдем наверх.
— Нет, я не хочу, — она покачала головой так, что заколыхался роскошный хвост. — Там… опять ваш этот, белесый, начнет к Азне клеиться, а она будет улыбаться как дурочка и таять. Смотреть противно.
Я рассмеялся.
— Я знаю, чем они ночью занимались, она похвасталась, вот, — сообщила Явонда, и лицо ее и глаза красноречиво говорили «а чем я хуже?», и она держала меня за предплечье, и запах от нее шел приятный, чистый, свежий, и это несмотря на то, что мылась девушка больше двух суток назад.
И придвигалась она все ближе, и смотрела снизу вверх, в ожидании приоткрыв губы.
Может быть, и правда схватить рыжую, поцеловать так, чтобы у нее перехватило дыхание? Стиснуть за талию, нащупать то, что под этим комбинезоном, теплое упругое тело? Утащить в ту комнату, откуда я только что вышел, и где ничего интересного, куда никто не зайдет?
Содрать с себя все побрякушки, распустить ремень и…
Миле на меня давно наплевать, я для нее смутный фрагмент забытого прошлого, фигура из детства. Марии я ничего не обещал, не клялся хранить верность, ни в каких чувствах не признавался… а учитывая ее профессию, она сама может быть сейчас с мужчиной, одним из многих за день.
Если вообще помнит обо мне.
— Нашла чем хвастаться, — я с большим трудом отодвинулся, словно был куском железа, а Явонда — магнитом.
Нет, если я что-то и сделаю с этой девушкой, то не здесь и не так.
— Ну да, — она вздохнула, в глазах мелькнула обида. — Тамурда вообще ее прокляла. Когда-то ведь у них был роман, а потом Азна ушла к мужчине, и с тех пор они на ножах, вот.
Женский коллектив, да еще и богема — брр, лучше клубок ядовитых змей.
— Это еще что такое? — из проема в противоположной стене вышел Шредингер, злой, как этот самый клубок. — Серов! Ты что? Позволяешь себе домогательства к гражданским?
— Никак нет! — я вытянулся.
— Я сама пришла! Это не он! — зачастила Явонда, пытаясь меня прикрыть, но ее никто слушать не собирался.
Волчара учуял кровь, и не собирался отпускать добычу.
— Я обещал, что займусь тобой, Серов? — комвзвода шагнул ко мне, аккуратно отодвинул девушку в сторону. — Времени только нет! Но я еще сделаю так, что ты захлебнешься кровью! Будешь плакать и к
