правильно? И сошью моему мужику офигенскую рубаху, пусть все рулевики слюнями изойдут.
Разложилась опять на весь зал — на ковры, на диван… и тут увидела газетный свёрток, который папа вчера привёз. Я ведь про него так и забыла.
18. А ВОТ И ПРОКОЛ
ВОТ ЭТО НИ ХЕРА СЕ…
Вы меня простите, но бывают у меня такие мгновенные ассоциации с песнями или анекдотами. Вот и в этот момент, когда я газетку-то развернула, в голове заорала первая строчка припева песни «Моя роза» группы «Заточка». Две тыщи двадцать первого года выпуска, к сожалению. И он куда более нецензурный, кхм…
Короче в газетке лежало бабло. Государства Пиндосия. Двадцать пять тысяч восемьсот тридцать долларов…
Я смотрела на кучки — ну, я ж достала и пересчитала, разложила по всему дивану по десять штук в стопочки — и в моей голове роились варианты.
С точки зрения бизнеса — деньги не сказать чтоб большие. Ну, по ценам две тыщи двадцатых это примерно два миллиона рублей. А вот по бытовым меркам девяносто пятого это просто охренилион.
Блин. Теперь ещё надо думать, куда это спрятать. У друзей наших, помнится, в девяносто восьмом квартиру вскрыли — вывернули все шкафы до единого, все банки с крупами по полу рассыпали — потому что прятали люди в одежду, в продукты…
Можно было, конечно, на эти деньги квартиру купить. Но тут возникал следующий вопрос: потом, когда эти самые баксы понадобятся, где их взять? Потому как с обменом было чрезвычайно напряжно.
Может, на квартиру попробуем отдельно заработать?
А банкам я вообще не доверяю, после распада СССР как они нас кинули…
Ладно. Буду думать. А пока… Я сложила всё в полиэтиленовый пакет, плотно завернула, заплавила утюгом. Потом ещё раз — во второй, тоже заплавила. От влаги. Нашла старую жестяную коробочку в виде чемоданчика, упаковала туда — чтоб мыши не погрызли, мало ли. Замотала в полотенце. Выгребла из-под ванны всякие моющие-красящие, которые там стояли и затолкала свою конструкцию за ванну, между её дальней стенкой и стеной. Забила, можно сказать. И все банки-бутыльки обратно как было составила. Всё, туда точно никто не лазит. Это я знаю на сто процентов, потому как всю сантехнику, трубы и прочее буду менять я, году, не соврать, в две тыщи пятом. И когда ванну чугунную будут вытаскивать, я лично буду выгребать из-под неё хлам, скопившийся аж с советских времён.
Ну вот, со спокойной совестью буду рубаху шить.
КАК — ВСЁ?
Часа в три приехали мужики. Жизнерадостный Василич поднялся вместе с Вовкой и осчастливил меня сообщением, что маман всё исшила, ей бы ещё тканей.
— А их нету, — говорю.
— Как⁈
— Да так. Одни куски остались. Я ж тут как стахановец-передовик впахиваю в три смены, себя не жалеючи.
И вообще. Меня позавчера, мать вашу, чуть за эти пододеяльники не убили. Да и похер, пляшем! Чего рефлексировать-то, правда?
Хотя, я ж сама просила Вову маме ничего не говорить и Саше тоже. Пусть узна́ют не от нас и как можно позже.
— Так поехали, купим, пока время есть? — бодро предложил Василич.
Явно у них хороший день сегодня, вон какой довольный.
— Чё, прям так? Может, хоть лица помоете?
Приехали мы в тканевый магазин, а там всё, как я им посоветовала: буквы вывески по фасаду аршинные, чёткие, а у поворота даже не штендер, а трёхметровый указатель поставлен. Ну… тогда кто только вдоль дорог своей рекламы не лепил, и как-то сходило… И секцию забора на подъезде к магазину убрали. Вот! Могут же, когда пинка дашь! Это я про руководство умирающего завода, на чьих площадях всё происходило.
Хозяйки узнали нас, обрадовались.
— Девушка, спасибо вам большое за советы!
— Пошёл народ?
— Тьфу-тьфу, пошёл. Нам тут предлагают второй зал взять, мы думаем — может, под плательные ткани?
А что, оптовки тканевые вполне ничего себе работать будут. Почему бы и не здесь?
— А вы попросите у хозяев помещения скидку на разгон. Всё равно у них помещение стоит. Там, небось, и ремонт какой-никакой придётся делать. Поговорите, в лоб же вам не дадут, — наверное, — можно заодно и нитки-пуговицы оптом. Фурнитуру всякую. Только вдвоём вы не вывезете уже. Особенно с мелочью, тырить ведь будут. А вывеска у вас уже есть, универсальная. Смотрится с дороги хорошо.
— Мы вам так благодарны!
Я мило улыбнулась:
— Надеюсь, ваша благодарность будет осязаема. Мне вот цены ваши в прошлый раз сильно понравились, — хозяйки помялись, и я поняла, что старый ценник был если не в убыток, то точно уж не в прибыль, — Дам вам ещё один ценный, наиценнейший совет. Закажите в типографии маленькие картонные прямоугольнчки, типа визиток. Вот примерно такого размера, — я показала на листочке, — С названием вашего магазина, адресом, желательно — телефоном и подписью «скидка 5%». «Ткани» и «скидка» должно быть крупно, чтоб аж в глаза кидалось. И таким же цветом и шрифтом, как у вас на фасаде. Если рядом заведётся ещё один магазин тканей — а такое вполне возможно, ибо подобное притягивается к подобному — люди с повышенной долей вероятности пойдут к вам. Потому что заявленная скидка — это как бы деньги, которые условно есть, и хочется их как будто бы получить. А для меня, как для самого лучшего покупателя, дизайн- и бизнес-консультанта, подойдёт, например, вип-карта любимого клиента со скидкой процентов в тридцать, — они переглянулись, — Девочки, не жадничайте. Я вам, как золотая рыбка, ещё пригожусь. Честно-честно.
Одна, видимо, старшая, махнула рукой:
— А! Только, чур, нашим конкурентам подсказок не давать!
Господи, чисто дети…
— Договорились. А вы, случайно, раньше не в детском саду работали?
— Да! А как вы узнали?
— Угадала.
Угадаешь тут, когда больше сорока лет с подобным контингентом общаешься. Отпечаток профессии, так сказать.
Ценник в этот раз был уже не две тысячи, а три восемьсот. Со скидкой уж сами посчитайте. Я решила в крайности не впадать, все оставшиеся деньги за́раз не тратить и квартиру сильно в склад не превращать. Тем более, родителям надо долги раздать и за пошив ещё…
Короче, вышло двадцать четыре рулона. Восемь самых ходовых расцветок. Сперва я опять представила, как всё загромоздится, а потом вспомнила, что есть же мама, и девять рулонов сразу ей отправила.
Блин, попаданчество в декорациях производственного романа… Зато
