Колдер убирает руку и обнимает меня за плечо.
– Решил тоже принять душ после долгой дороги, – говорит он так, словно залезать к девушке в душ обычное для него дело.
– Колдер, ты переходишь все границы. Я, чёрт возьми, стою голая в душе, а ты вот так просто ко мне врываешься, – шиплю я сквозь зубы. Озвучив это вслух, трепет только усиливается.
Я больше не в силах сопротивляться. Моё тело обмякает в его руках.
– Ладно, расслабься, Белоснежка, – словно почувствовав моё смирение, говорит Колдер. – Я просто хотел немного взбодрить тебя и отвлечь.
Я ничего не отвечаю. Просто стою, обнимая себя за плечи, и смотрю вниз на убегающую воду. Пора перестать придавать слишком большое значение слишком не значительным вещам.
Колдер действительно принимает душ и собирается уходить.
– Жду тебя в комнате, – говорит он и скрывается за дверью.
31
Шестьдесят. Прошло ровно шестьдесят секунд с момента, как я зашла в комнату. Колдер лежит на кровати с закрытыми глазами. Я не знаю, спит он или нет, но инстинктивно задерживаю дыхание. Его грудь практически не двигается, чуть меньше внимательности, и я решила бы, что он мёртв. Но даже мёртвым он был бы всё так же мрачно прекрасен.
– Долго ты ещё будешь пялиться? – произносят его губы.
Я вздрагиваю.
– Как раз собиралась закончить. – Я стараюсь звучать небрежно. – Хотела понять, умер ты или нет.
– Пытался уснуть, но, похоже, пока я не узнаю, что увидела эта старая ведьма, не получится.
– Выбирай выражения, ты вообще-то говоришь о моей… бабушке. – Я считаю долгом сделать ему замечание. Может, и не из родственных чувств, но как минимум из вежливости.
– Которую ты знаешь десять минут? – Он наконец смотрит на меня. – Брось, она же ведьма, и она старая, здесь нет ничего оскорбительного. – Колдер садится на кровати. Пока меня не было, он переоделся в свои домашние штаны и накинул бордовую рубашку. Но не удосужился застегнуть её. Мои глаза не упускают возможности в очередной раз насладиться этим видом.
Стоп.
Я буквально несколько минут назад решила для себя больше не обманываться. Сладкие иллюзии имеют слишком горький привкус.
– Так и будешь продолжать стоять в одном полотенце и любоваться на мой торс?
Какой же он говнюк.
– Отвернись, пожалуйста. – Я игнорирую его колкость. Стоит только начать играть по его правилам, как я проиграю. – Мне нужно переодеться.
– Я уже всё видел, Белоснежка. Не стесняйся.
Ожидаемо. Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Что ж, Колдер прав. Он уже всё видел.
Я поворачиваюсь к нему спиной и скидываю полотенце на пол. Его взгляд шагает вниз по моей спине и задерживается на ягодицах. Тело вспоминает его прикосновения и жаждет оказаться в его объятиях. Кожа хочет слезть с костей и прикоснуться к его рукам. А я стою на месте.
Надеваю трусики. Затем футболку, которую дала мне мама. Я встретила её в коридоре, и она одолжила свои подростковые вещи, чтобы я могла переодеться. На футболке изображена группа «Kiss». Не знала, что в юности мама была бунтаркой.
Футболка мне немного велика, и я чувствую себя достаточно одетой, чтобы повернуться обратно к Колдеру.
Он стоит словно статуя, всё это время не сводя с меня хищный взгляд.
– Я был создан любить тебя, детка, – с оскалом сообщает Колдер, цитируя одну из песен «Kiss».
– Ага. А я – тебя, – без особого энтузиазма подхватываю я.
– Никогда не думал, что одеваться можно сексуальней, чем раздеваться. Но ты смогла.
– Я встретила в коридоре маму. – Снова пропускаю мимо ушей его пошлости и горжусь своими успехами. – Минут через пятнадцать будет ужин.
– Значит, у нас есть пятнадцать минут?
– У тебя. А я пойду помогу на кухне.
Не дожидаясь его ответа, я выхожу из комнаты.
Вау. Оказывается, приятно быть сучкой. И хоть я чувствую, как камень опускается сквозь тёмную толщу моей души тяжёлым грузом, я понимаю, что это для моего же блага.
Мама с Мэдисон решили не сильно заморачиваться насчёт ужина. Когда я захожу на кухню, они как раз достают из духовки мак-н-чиз.
– Мэдди, ты как раз вовремя, – замечает меня мама. Доставай тарелки, накрой на стол.
Как будто я знаю, где они.
– Верхний ящик над раковиной, – подсказывает Мэдисон. Я вздрагиваю от неожиданности. Выглядит так, будто она прочитала мои мысли. И при всех обстоятельствах, это вполне возможно.
Я смотрю на Мэдисон, а она лишь одаривает меня хитрой улыбкой. Уже выцветшие голубые глаза обрамляют глубокие морщинки. Она выглядит довольно приятной пожилой дамой, когда улыбается. А потом я замечаю, что перед ней лежит расклад карт, и мне становится не по себе.
– Спасибо, – выдавливаю я. В конце концов, это логично, я здесь первый раз и не знаю, где что находится.
– Расскажи нам, как ты познакомилась с мальчишкой из Ордена? – спрашивает мама, раскладывая еду по тарелкам.
Познакомилась не самое подходящее слово…
– Э-э… В нашу школу перевелись два новеньких парня. Колдер и его друг Кристофер. Это тот, который привёл тебя к нам, – напоминаю, я маме. Она морщится в ответ. – Они быстро влились в нашу компанию, вели себя совершенно странно обычно, а потом выяснилось, что они из Ордена. И только тогда я узнала, что я ведьма и меня надо убить. – Последние слова я произношу с особой интонацией, бросая укоризненный взгляд на маму.
– И почему же тебя до сих пор не убили? – проницательно интересуется бабушка.
– Я сама не знаю, – честно говорю я. – Вообще-то Кристофер пытался. Но, похоже, у Колдера какая-то семейная драма, и он решил поступить назло отцу, оставив меня в живых.
– Вот как ты думаешь?.. – хитро спрашивает Мэдисон. – А карты мне показали кое-что другое…
– Если они показали, что я умру от своей любви – не помню точную формулировку, – то я это уже знаю.
– Откуда? – удивляется мама.
– Глория. Она гадала мне.
На самом деле сейчас мне становится по-настоящему страшно. Какова вероятность, что у двух совершенно разных людей выпадет один и тот же расклад? Мне кажется, близкая к нулю. Если, конечно же, это действительно не моя судьба.
Ноги начинают дрожать, я медленно опускаюсь на стул.
– И что это может значить? – спрашиваю я.
– Карты нельзя понимать буквально, – объясняет Мэдисон, – но одно я вижу точно: предсказание связано с Колдером. Как и твоя смерть.
