class="p1">— Не говорю, но понимаю. Все домашние животные, долго живущие с людьми, понимают вашу речь. Собаки и кошки лучше всего, потом гуси. Так что со мной можно разговаривать, а в ответ я буду мурлыкать. А зовут меня, вернее звали Рыжиком, из–за цвета наверное. Но мне это не очень нравится — прямо как гриб. Я его пробовал в лесу прошлым летом, когда есть совсем было нечего, но не по вкусу пришёлся, горчит очень.
— Бедненький, — пожалела кота Маша, — ты и сейчас, наверное, голодный?
— Нет, сейчас я у реки рыбку поймал, — довольно сообщил кот, — я там такое тихое мелкое место нашел у самого берега, куда рыбки заплывают. Я из земли червячков когтями навытаскиваю — это я у рыбаков подсмотрел, как они червяков рыбам скармливают — и туда сбрасываю, а рыбёшкам только того и надо, остаётся только прыгнуть сверху и хватать. А вот где я родился — не помню, а жил в одной деревне вниз по реке, день пути будет, у одного хозяина. Вначале вроде всё хорошо было, он меня любил, кормил, гладил, а я ему сказки на ночь рассказывал — у меня ведь специализация — кот–баюн, я баюкаю на ночь. Вот ляжет хозяин спать, я рядышком пристроюсь и ну рассказывать ему всякие сказки: мурр–мурр, уррр–уррр, он и засыпает, спит крепко, встаёт отдохнувший, помолодевший. А потом он потерял работу, жить стало не на что, еще и к спиртному пристрастился, кормить меня перестал, из кровати выгонял, пару раз ботинком в меня швырнул, в общем, пришлось идти куда глаза глядят. В лесу особо не поживёшь — там лисы, так и норовят тебя съесть, только на деревьях от них и спасаешься, а в деревнях собаки, да чужие коты тебя гоняют. Вот я здесь у реки и прижился в заброшенной барсучьей норе. Зимой, конечно совсем плохо, река то замерзает, приходится в деревню наведываться, но что делать. Возьмите меня, пожалуйста, — взмолился кот. — Если вы меня возьмёте, вы не пожалеете, я буду мышей ловить, дом охранять, рыбу себе добывать, могу и вам приносить, особо и кормить меня не нужно, только погладить вечером, да слово доброе молвить.
От этих слов Маша прониклась к коту ещё большим сочувствием, она протянула к нему руки, взяла, и обняла от чистого сердца. (Тут уж наверняка кто–нибудь, да возмущённо скажет: «Как можно? А если у него блохи, а если лишай какой–нибудь? Куда смотрят родители этого ребёнка? Немедленно изъять в приют такое животное!» … Пусть себе говорят. У кого доброе сердце и светлые помыслы, тому беда не страшна. Да и по коту сразу видно, что он очень чистоплотное животное — каждый день в реке купается, следит за собой. А если вдруг блоха какая и появится, так тут Василий с майонезом поможет.) В общем, так с котом на руках Маша и вошла в дом.
— Бабушка, а к тебе гость! — довольно заявила она. — Посмотри, какой хорошенький.
— Ах ты, господи! — бабушка всплеснула руками.
— Бабушка, ну давай он здесь у нас поживёт, — стала уговаривать Маша, — а если тебе не понравится, я его в город заберу, только ты помни, что я в городе надолго задерживаться не собираюсь, так что возвращаться с котом буду. А он тебе и помурлычет, и колени полечит, и компанию составит, будет с кем зимой поговорить, и мыши дом обходить стороной будут. Ещё он сам себе рыбу в реке ловит, ты ему только блюдечко молока наливай по утрам, а больше и не надо, сам прокормится.
— Ну да, прокормится, — засомневалась бабушка, — а зимой что есть будет?
— А что и ты, — нашлась Маша, — мы еще тушёнки закупим на зиму, он её ест.
— А ты то откуда знаешь? — удивилась бабушка, но потом догадалась. — Выходит вы знакомы уже не первый день, значит и тушёнку в автолавке ему покупала.
— А ты откуда про тушёнку знаешь? — пришла пора удивиться и Маше.
— Так мне Дмитрий рассказал, водитель автолавки, он мне часто продукты прямо домой заносит, как въедет в деревню, сразу и остановится.
— Что, тоже связи? — вспомнила Маша.
— Конечно, а куда без них, — сказала бабушка. — Мне ещё его дедушка предложение делал, когда был такой же как Дмитрий, а потом ещё раз делал, когда был уже такой как сейчас. Ну да что мне старой замуж идти, да ещё и за старичка, только курам на смех. Но вот внука всё равно каждый раз наказывает мне продукты заносить.
— Видишь, бабушка, — нашла ещё один довод Маша, — все за всеми должны ухаживать, особенно за теми, кто в этом нуждается, например, за несчастным потерявшимся котиком.
Ну что бабушке было делать? Маша смотрела на неё умоляюще, и даже умолительно, кот смотрел на неё умилительно. Умилостивили бабушку, привели в умиление, в конце концов она смилостивилась.
— Ну ладно, пускай поживёт, — разрешила бабушка, — а там посмотрим.
— Урра!!! — завопила Маша. — Вот, погладь его, — она поднесла кота, — он же домашний.
Бабушка неуверенно протянула руку, но кот тут же умиротворяюще заурчал и замурлыкал, отчего рука сама потянулась дальше и стала гладить его по голове.
— И как же его звать? — спросила бабушка.
— Теперь не знаю, как — ответила Маша, — а ты бы как звала?
Бабушка немного подумала, рассматривая кота. В это время Маша опустила его на пол, и он довольно стал тереться о бабушкину ногу, продолжая урчать (что на смотринах, что при приёме на работу, всегда так — нужно уметь показать свои лучшие качества, чтобы понравиться, тогда вас возьмут). Так что кот старался вовсю.
Тут первые лучи заката озарили небо и раскрасили его удивительными оттенками красного. Бабушка посмотрело в окно и сказала: «Ну, он похож на закатное солнышко».
Кот аж присел от таких слов — так красиво его никогда не называли. Маша поняла, что коту очень понравилось.
— Решено, — сказала она коту, — будешь Зарёй.
— И как я его на улице звать буду, Заря, Заря? А если это днём? Соседи решат, что я с ума сошла — какая же днём заря? Нет, давай что–нибудь другое, — не согласилась бабушка.
Они стали перебирать имена, которые имели хоть какое–нибудь отношение к заре или
