и знал. В тебе такая страсть, gata. Даже не сомневался, что ты захочешь быть наездницей. Моя амазонка.
Северов послушно укладывается на спину, раскидывая руки в стороны.
— Пусть все будет сегодня так, как я хочу, — шепчу, опускаясь губами по его груди.
Захлебываюсь его вкусом. Его запахом. С ума схожу.
Его грудь вздымается так неистово, так реагирует на каждое прикосновение, что меня и саму бросает в дрожь. Колотит.
Дурманит.
Между ног разжигается самое настоящее пламя. Там так мокро, что самой становится стыдно.
Черт!
Еще немного, и я правда, как дикая голодная кошка, начну прямо-таки тереться об него!
Почему разум не способен сопротивляться этому безумному влечению?
Его вкус пропитывает меня насквозь. Все рецепторы рта словно прошибает током. Опьяняет.
И я скольжу.
Все ниже и ниже.
К напряженным кубикам пресса. Стальным. Твердым, как камень.
Шумно сглатываю, чувствуя, как в подбородок упирается его такой же каменный член.
Рот сам по себе наполняется вдруг слюной.
А я не могу остановиться.
Уже не просто прикасаюсь губами.
Скольжу языком по его влажной коже.
Насытиться не могу…
Gata, — рвано выдыхает Северов с хриплым свистом.
Его рука обхватывает мой затылок.
Дергает вниз, к самому члену.
Так, что на глазах выступают слезы.
А еще…
Еще перед ними встает та картинка. Когда он вот так дергал голову одной из своих наложниц, натягивая, нанизывая на свой член.
Черт! Как же я ненавижу тебя, Ал Северов! Так, что раскромсать на куски сейчас готова!
Ненавижу!
— Нет, Ал.
Шепчу, поднимая голову. Преодолеваю силу тянущей меня вниз руки. Смотрю прямо в глаза. Уже помутневшие. Задурманенные таким острым голодом, что меня пронзает, словно ударом внизу живота.
— Не так. Ты обещал. Что все будет по-моему.
Снова выдыхает со свистом, резко одергивая руку.
— Нет. Я хочу, чтобы все было в моей власти. Хочу тебя приковать.
— Тебе нравятся такие игры?
Руки дрожат от его хриплого голоса. Нетерпеливого. Жадного. И так вижу, что он еле сдерживается, чтобы держать руки при себе. Даже уголки губ у Северова подрагивают.
— Ты же сказал, что будет по-моему.
— Ладно.
Ал вытягивает руки вверх.
Тянусь за наручниками, которыми он приковывал меня. Ключ тут же. Рядом с кроватью. На тумбочке.
В стене над кроватью широкая металлическая планка с кольцами.
Видно, что такие игрища для Северова не в новинку. Не зря меня еще на яхте приковывал.
Поднимаюсь над ним, чтобы приковать, но его руки обхватывают мое тело.
— Алисссса, — сжимает.
Дергает к своей груди.
Заставляет тереться об нее твердыми, как камушки, заострившимися сосками, вырывая из самой груди громкий стон.
— Ты сводишь с ума. Ты знаешь?
Впивается в мой рот жадным поцелуем. Толкается языком так жадно, что я обессиленно стону.
Позвоночник изгибается дугой, когда резко распахивает мои бедра, усаживая на себя.
Держит на весу, касаясь огромной, давящей головкой у самого входа.
И внутри все вжимается. Стенки начинает сводить судорогой, когда она пульсирует и дергается, жадно, нетерпеливо, прямо у моего естества.
— Ал… Ты обещал…
Выдыхаю прямо в его ненасытный рот.
— Ты безумие, детка. Мое совершенное безумие, — хрипло выдыхает мне прямо в горло.
Кажется, он не остановится.
Слишком безумны сейчас его глаза. Переполнены жаждой. Ненасытностью. Черным пороком, срывающим весь разум, все тормоза.
Но вдруг резко отпускает меня. Поднимает руки вверх, к самой планке.
А я…
Я просто падаю на его огромное тело, чувствуя, как тело прошибает крупной дрожью Задыхаюсь. Дрожу, слыша и его жадное дыхание.
Еле заставляю себя приподняться.
Усаживаюсь прямо на живот, раздвинув ноги.
Мы стонем в унисон, когда я касаюсь мокрой, раскаленной плотью к его горячему напряженному животу.
Это безумие. Самое настоящее.
— Давай девочка. Или я не смогу дождаться, — глухо хрипит Ал, и я дрожащими руками захлопываю браслеты на его запястьях. Чуть не роняю ключ.
Снова медленно спускаюсь вниз, скользя губами по его шее. По груди. К животу. По густой черной дорожке волос. Чувствуя, как нетерпеливо дергается под моими прикосновениями его мощное тело. Как оно вибрирует. Дрожит.
Обхватываю рукой его огромный ствол у самого основания.
Рассматриваю.
Вдыхаю пряный, острый, мускусный запах, чувствуя, как кружится голова.
Поднимаю взгляд.
С лихорадочным безумием смотрю, как Ал прикрывает глаза. Как его лицо сводит судорогой, словно от мучения.
Наклоняюсь над огромной разбухшей красной головкой.
Медленно слизываю вязкую каплю, выступившую на ней.
И снова сердце заходится, когда слышу его хриплый стон.
— Ты убиваешь меня, gata, — хрипит Ал, когда я медленно вбираю огромную головку в рот, обхватив губами так плотно, как могу.
В голове проносится безумная мысль о том, как это помещалось во рту у его «массажистки».
Он невозможно огромен.
Даже от того, что я вбираю в рот его головку, начинает саднить челюсть. Рукой я могу обхватить его ширину только наполовину.
Он бы меня порвал. Разодрал бы на ошметки, если бы вошел внутрь!
Но даже эта мысль не отрезвляет.
Совершенно одурманенная его страстью, его вкусом, его запахом и дрожью, всасываю в себя головку его члена. Так сильно, как могу. Не забывая давить губами, сжимать рукой у самого основания.
Черт.
Что я делаю?
Пора остановиться. Пора!
— Сильнее, крошка, — хрипит Ал.
И я сжимаю его член рукой со всей дури.
Он резко дергает бедрами, почти вколачиваясь в мой рот. Почти разрывая губы.
И мощный рвотный спазм отрезвляет.
Заставляет вспомнить, зачем и ради чего я все это затеяла.
