горло, и понимаю, что он прикроет мою спину.
— Спасибо, — шепчу я и двигаюсь, желая стиснуть его руку.
Он отдёргивает её раньше, чем я касаюсь его.
— Почему ты это сделал? — спрашиваю я.
Он усмехается, но как-то неловко. Он никогда раньше не отстранялся. Никто из нас не проявлял часто привязанность, но когда её предлагали, то всегда принимали. Он бросает взгляд на Короля, который стреляет ещё в одну грушу.
— Касаться тебя — не очень хорошее дело для моей продолжительности жизни. Я рассматриваю тебя как сестру. И хочу удостовериться, что это очевидно для того гигантского мужчины, который решает буду я жить или умру, — говорит он. — Ты можешь пожимать мне руку, когда угодно. Но, когда его нет рядом.
Он дёргает головой в сторону Джована с очередной ухмылкой. Она сползает, когда он обнаруживает, что Король наблюдает за ним.
Я издаю стон.
— Только не ты.
Осколок усмехается, отходя в сторону и направляясь ко Льду.
В этот вечер я иду с Кристал в обеденный зал. У нас теперь нет стражников. Полагаю, мы доказали, что не представляем угрозы. Мы поворачиваем в арку, и Кристал врезается кому-то в спину. Я поддерживаю её, когда она отскакивает назад. Этот «кто-то» — Ашон, младший брат Кедрика. Моё сердце слегка замирает при виде его знакомых голубых глаз и высеченного лица. Но это напоминание о Кедрике уже не так болезненно, как было раньше.
Он смотрит на меня поверх головы Кристал.
— Мороз, не так ли? — спрашивает он.
Ждал ли он здесь, пока я пройду?
Я делаю короткий кивок и стараюсь сохранить дыхание. Так близко я ещё не находилась к Ашону. Его улыбка ни за что не была бы такой искренней, если бы он знал, что я — Татума.
— Приятно познакомиться с тобой. И приятно наблюдать, как ты сражаешься, — добавляет он.
Я поднимаю брови.
— В Куполе или в яме? — спрашиваю я и немедленно прикусываю язык.
Это не было умно.
Его ответная улыбка ослепительна и очаровательна, и мне хочется улыбаться вместе с ним. У Кедрика была такая же харизматическая улыбка и у Джована тоже, когда он её использует. В улыбке Ашона я обнаруживаю лёгкую тревогу.
— Боже, мисс Мороз, в Куполе, конечно, — отвечает он.
— Благодарю за комплимент, Принц Ашон. Прошу извинить нас, — говорю я и жестом показываю Кристал идти вперёд.
В нашем конце зала царит суматоха. Видимо, причина в Осколке и Льде, хотя несколько человек из Дозора, похоже, присоединились к ним.
— Девчушка! Ты должна это попробовать, — кричит Лёд.
Он ловит ртом кусочек фрукта. Я качаю головой и сбегаю, чтобы найти что-то поесть. Я размышляю, могу ли я спокойно взять грушу, когда кто-то пристраивается рядом со мной.
Это Мэйси, жена Блейна. Робкая Мэйси смелее, чем стойкие люди, с которыми она сидит, и она первая женщина из ассамблеи, которая подошла ко мне.
— З-здравствуй, Мороз, — говорит она.
Я наклоняю голову и продолжаю ковыряться в еде, стараясь реагировать противоположно моей инстинктивной реакции.
— Я подумала, могу ли я… задать тебе вопрос? — спрашивает она, накладывая большую порцию мяса на свою тарелку.
После этого она отрезает ещё два куска мяса. Я сомневаюсь, что она осознает, что делает.
— Давай, — с любопытством бормочу я, но произношу это, будто делаю ей огромное одолжение.
— Мог бы кто-нибудь научить меня драться, как ты?
Она говорит так быстро, что мне требуется мгновение, чтобы осмыслить её слова. Когда я понимаю смыл, я с трудом могу в них поверить.
— Ты хочешь драться? Зачем?
Дрожащими руками она начинает накладывать булочки. Я не могу удержаться и не распахнуть глаза, когда она добавляет их к своей уже приличной куче. Мэйси следит за моим взглядом, направленным на её массу еды, и краснеет.
— У меня был план — письма. Но кто-то украл их. Теперь у меня ничего нет. Я не могу сбежать.
Её слова рассыпаются в беспорядочном потоке.
Во рту пересыхает. Письма? Говорит ли она про урну с документами, которые я взяла? Моё сердце замирает.
Некоторые из этих писем были написаны многие перемены назад. Она так долго планировала побег от Блейна, а я разрушила её тщательно продуманные планы.
— Этот человек причиняет тебе боль? — мягко спрашиваю я.
Она смотрит на меня расширенными глазами и сжимает рот. Я спешу дальше, чувствуя её отстранение.
— В детстве меня несколько раз били. Я знаю каково это, испытывать такую боль.
— Правда? — спрашивает она.
Слёзы наворачиваются на её глаза. Я киваю.
— Да, — шепчет она, — он причиняет мне боль.
Блейн бьёт свою собственную жену. Мерзкое, отвратительное оправдание для мужчины. Почему Соул не предпринял ничего по этому поводу? Он был самым робким из всех делегатов, да и вообще из всех Брум, которых я встречала, но это же была его сестра!
Конечно, он мог бы набраться мужества и защитить её. Джован, должно быть, не знает о жестокости Блейна. Я помню, как он отреагировал на моё избиение. Я никогда не испытывала такой сильной ярости по отношению к себе. Джован убил бы его — что не было бы так плохо — но по своему собственному опыту я знала, что Мэйси не хотела бы, чтобы её проблемы афишировались.
Я ставлю свою тарелку и хватаю её за руку.
— Я не знаю места, где женщины могут научиться драться, но оставь это мне. Я уверена, должны быть и другие, кто хочет того же, благородные или иные. Возможно, что-то можно устроить.
Она бешено мотает головой вверх-вниз.
— У меня есть деньги, которые я отложила. Я могу заплатить тебе. Мне просто нужна пара приёмов, чтобы дать ему отпор.
Я улыбаюсь её нетерпению. Обучаться самообороне немного более сложно, чем она думает. Я сомневаюсь, что её личное обучение впишется в планы Джована. Но возможно я могу связать её с Алзоной. Она всегда ищет способ заработать деньги.
— А пока что, хочешь, чтобы я с ним разобралась?
Она издает писклявый звук. Требуется мгновение, чтобы понять, что это смех.
— Нет, он вернётся только через месяц. Я надеялась, что к тому времени смогу немного подучиться, — говорит она.
— Мэйси, — зовёт кто-то. — Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая.
Я оборачиваюсь. Арла.
— Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая, — вполголоса передразниваю я.
Мэйси смеётся. На этот раз настоящим смехом. Я улыбаюсь, а её глаза оживают. Она всё ещё должна быть красивой. Блейн состарил её преждевременно. Он заставил её забыть счастье, лишил всякой живости. Я не могу дождаться, когда он за это заплатит.
— Это я тоже сделаю, — шепчет
