привычную радость, и Верещагин решил, что не станет обращать внимания на непонятное, необъяснимое тревожное чувство. Сегодняшний день заканчивался, и заканчивался хорошо.
Секунд-майор вызвал Глеба к себе уже совсем поздно, когда младшие инспекторы дописали отчёты, сложили материалы дела в папку, отдали её шефу и ушли, хихикая и подталкивая друг друга локтями. Что-то они задумали, и в другой день Никонов непременно обратил бы на это внимание. Но сегодня он лишь попросил мысленно Великую Мать, чтобы она не дала олухам вляпаться во что-то действительно неприятное, и вернулся к материалам дела. Он перечитывал листок за листком, и всё больше приходил к выводу, что что-то упускает. Для прорыва ему требовалось хорошее, настоящее везение, истинная удача, но пока её золотой хвост даже не мелькал в протоколах, списках, отчётах и прочей бумажной шелухе.
Секретаря в приёмной господина Бахтина уже не было, и инспектор беспрепятственно прошёл в кабинет. Шеф сидел за столом и задумчиво перелистывал толстый иллюстрированный журнал.
— Вызывали? — с тщательно выверенным почтением спросил Глеб.
— Вызывал, — согласился секунд-майор. — Присаживайся.
Никонов сел на жёсткий стул и выжидательно уставился на хозяина кабинета.
— Что? — усмехнулся тот. — Любопытно тебе, что сказал почтенный домовой Кузьма?
— И ещё как, — не стал спорить инспектор. — Подозреваю, что много интересного, иначе бы вы не выглядели таким… довольным после раннего допроса. Опроса, прошу прощения.
Бахтин ещё минуту полюбовался на невидимую для собеседника картинку в журнале, после чего кивнул:
— Ладно, слушай. Кузьма видел, как приехал убийца. Наблюдал, как тот вытащил тело из багажника, перекинул через плечо и понёс в то здание. Экипаж и водитель его ждали примерно полчаса, потом убийца вернулся и уехал. Представь себе, домовой сумел запомнить номер экипажа.
— А внешность убийцы?
— Описал, — кивнул секунд-майор. — Совпало с той картинкой, которую ты снял с записывающего амулета.
— А чего ж он так испугался, это домовой?
— Магического воздействия. Водитель выходил, пока ждал возвращения хозяина, и, как сказал домовой, на него даже смотреть было жутко: рваные движения, будто кукла механическая, и будто стеклянные глаза. И несло от него, по словам Кузьмы, скверной магией.
— Как он там со своего чердака стеклянные глаза рассмотрел? — Глеб скептически покачал головой.
— А! вот тут нам с тобой достался секрет, от которого нет никакого толку. У домовых есть возможность приблизить к себе картинку, чтобы лучше рассмотреть что-нибудь. Какое-то особое устройство глазных нервов, не знаю, этого они мне не сказали. Но факт, что он рассмотрел текст в газете, которую по моей просьбе положили внизу на земле. Текст, не заголовки!
— Впечатляет… то есть, вы полагаете, магия крови?…
— Вполне возможно. Магбезопасности я сообщил, экипаж и водителя они нашли, и более того, сумели каким-то образом вычислить того, кто наводил на этого человека воздействие.
— И кто он?
Вместо ответа Бахтин повернул к нему журнал, где на развороте был магоснимок пятерых за переговорным столом, и принялся тыкать в бумагу пальцем:
— Позволь представить тебе крупнейших антикваров Старого света за столом переговоров. Карл Сотби-Эшендорф, — палец упёрся в симпатичного толстячка со смешными усиками. — Пьер-Огюст Лавернье и его жена госпожа Лидия Хаскелл, — теперь тычка удостоились высокий худой сероглазый мужчина и улыбающаяся рядом с ним красавица. — Джан-Пьетро Торнабуони, — седой загорелый щеголь с сапфировой серьгой в ухе. — Франц Класхофен, — верзила с мрачной физиономией.
— Знакомое имя…
— Я тебе больше скажу, сегодня дирижабль «Ута фон Балленштедт» прибыл в Москву из Монакума, и с его борта сошёл этот самый господин.
— Не вытерпел и решил сам приехать за тем, что должны были отобрать у наших убитых? — предположил Глеб.
— Думаю, да. А вот это, — на стол лег новый магоснимок, где за спиной всё того же мрачного верзилы маячила пара широкоплечих мужчин в чёрных пиджаках, — постоянные охранники и помощники господина Класхофена. И один из них, вот этот, был опознан как наш разыскиваемый убийца.
— Получается, цепочка связалась? А сейчас с Класхофеном этот тип прилетел?
— Нет, по-видимому, из Москвы он вообще пока не уезжал. Но со своим боссом он в любом случае должен будет встретиться, а тот из аэропорта отправился в «Савой». Оперативники из магбезопасности уже оборудовали его номер всем, что в таких случаях положено. Так что будем ждать завтрашнего дня… — Сергей Иванович взглянул на часы. — Однако! Одиннадцатый час, время давно уже детское. Иди-ка ты спать, инспектор, да и я пойду, завтра у нас большой день… Считай, что дело мы практически закрыли.
И оба, не сговариваясь, старательно поплевали через левое плечо.
ГЛАВА 9
6 мая 2185 года от О.Д
Большим преступникам предназначен в жизни определенный путь, на котором они преодолевают все препятствия и избавляются от всех опасностей вплоть до того часа, когда по воле провидения, уставшего от их злодеяний, наступает конец их беззаконному благополучию.
(Александр Дюма «Три мушкетера»)
Завтракать в одиночестве было непривычно.
Софья рано утром убежала к пациентам, Макс отсыпался, Суржиков так и не объявлялся со вчерашнего дня.
Верещагин попытался было читать за едой записи бесед с участниками дела, но Аркадий Феофилактович так разворчался, что сыщик предпочёл не связываться и блокнот отложил.
Последним глотком кофе он чуть не подавился, потому что на подоконнике вдруг зафырчало, заухало и захрюкало громко и с удовольствием.
— Аркадий, ты чего? — с опаской спросил Алекс.
Ну, мало ли, вдруг тот спятил от нервов перед своим вояжем за невестой, а где домовых лечить? В клинике Виталиона?
— А ты сам в окно погляди, хозяин! — ответил домовой и снова зафыркал. — Ну до чего хороши оба, сил нету!
Тут Верещагин сообразил, что Аркадий так смеётся, подошёл и глянул в окно, по привычке стараясь стоять так, чтобы с улицы его не было видно.
Да уж, зрелище было… необыкновенное. По Костянскому переулку со стороны бульваров шествовал Суржиков. За рукав он тащил за собой мужчину лет тридцати пяти — сорока с ярко-рыжими волосами. Ведомый вяло сопротивлялся, тогда Влад останавливался и что-то ему доказывал, после чего неуклонно продолжал идти вперёд. Самое же забавное Алекс сумел разглядеть, когда эти двое подошли к двери: лица их были украшены качественными фингалами, только у Суржикова светился фонарём правый глаз, а у рыжего, в котором детектив узнал Майкла Шорна — левый.
— Вот! — сказал помощник, всё так же за рукав втаскивая того в столовую. — Знакомься, обладатель уникального антиталанта!
— Какого же?
— Ну… А можно, я сяду? — рыжий не стал дожидаться приглашения и занял стул напротив хозяина.
Верещагин хмыкнул и сказал помощнику:
— Наливай себе кофе и рассказывай, зачем
