моим айном. Когда она была нужна мне — рядом ее не оказалось. Моих родителей убили барнаки. А я испугалась. Помнишь того старика в юрте? Это был Рабжа, аватар. Если ты не знал — именно аватары создают условия для прихода Драгоценного. А потом уже Банхар оберегает его, пока тот зреет. Это я выдала аватара. И его убили, задушили сыромятным ремнем, чтобы сущность не покинула тело. Они знали, что он будет звать тебя. Так они тебя и нашли. Теперь и ты страдаешь из-за меня! Без аватара ты слеп. Дора Матвеевна велела доставить тебя к ней на стоянку. Она знает, что ты мне доверяешь. Тебя там ждут! И ты бессилен перед ними, пока не пройдет сорок дней.
— А я их не боюсь!
— Это глупая храбрость. Ты не знаешь кто такая Дора.
— Так расскажи?
— Она — самка барнака. Эта тварь сильнее и умнее любой другой сущности Мертвой пустыни. Ты даже не представляешь себе, какая она умная. Мне иногда кажется, что она читает мои мысли.
— Скажи, а Баярма, тоже, это самое?
— Баярма пока чистая. Но думаю, это ненадолго. Зачем-то она нужна Доре такой.
— А от тебя она чего хочет?
— Дора ждет от меня потомство.
— Ошалеть? Ты, дархан, собираешься дать потомство барнакам?
— Им нужен черный принц. Знаешь, что это такое?
— Да, слышал.
— Мой муж, Сережа, и есть этот самый принц. Точнее, его планировали как черного принца. Но, он помесь бузура и барнака. И сущность бузура взяла в нем вверх. Его тянет к своим. А всех бузуров истребили. Он не знает об этом, но все чувствует. Не получился из него черный принц, потому что он зверь, а не человек. Поэтому им нужна такая я.
— Ты сама себя слышишь вообще?
— Это мой выбор! Я — падшая!
— Да что ты заладила, падшая, падшая?
— Нам пора, — Раджана завела трактор. — Я оставлю тебя на твоей стоянке. Это все, что я могу для тебя сделать. Наш участковый еще вчера был савдачником. Но кто-то его освободил. Битва продолжается. Мой тебе совет, не выходи из дома. Пока ты у себя дома — никто не посмеет тебя забрать. Это закон Драгоценных, и он все еще действует. У закона есть сила, которая защищает. А потом, надеюсь, к тебе придет подмога.
Дальше они ехали молча. Володя все еще косился на Раджану, и ощущал, что его тянет к ней все сильнее и сильнее. Но он не знал, как ей помочь.
Она остановила трактор у домика на стоянке. Дядя Ваня сидел на крыльце и смолил самокрутку. Увидев Раджану он улыбнулся, подошел к ней и по отечески приобнял.
— Заходите, я как раз чайку заварил, свежего, и оладушки пожарил, — дядя Ваня указал на дверь. Собаки радостно запрыгали вокруг Володи. У сенника крутились коровы и лошадь, ждали, пока их впустят в хлев и накормят.
«Хорошо-то как? — подумал Володя. — Как-будто не было ничего, сон это все, что было со мной…»
Раджана прошла в спальню избушки, аккуратно заправила кровать, осмотрелась.
— Дядя Ваня, давайте я приберусь у вас тут? — предложила она.
— Да зачем? — дядя Ваня махнул рукой и по-стариковски рассмеялся. — Хозяина-то не было, вот я и ленюсь. Сейчас, приберусь.
Раджана замерла у картины над кроватью. Это была последняя работа отца Володи в Чаре, Алмазное ущелье.
— Не успели дописать? — спросила она.
— Да, торопились, уезжали так, будто от войны бежали, — Володя встал рядом с Раджаной.
— Все равно красиво!
— Хочешь, подарю?
— Нет!
— Почему?
— У меня нет равнозначного подарка.
Она повернулась к Володе, поцеловала его в губы и выбежала из дома.
— Эй, а чай? — крикнул ей дядя Вася.
За стенами дома завелся трактор. Володе очень хотелось побежать за ней, остановить, обнять, защитить. Но он почему-то не сдвинулся с места.
***
— Ну что там нового у Доры? — спросил дядя Ваня.
Он налил полную кружку заварки, слегка забелил ее молоком и поставил перед Володей.
— Я у вас хотел об этом спросить, — Володя сделал небольшой глоток и ощутил, что от крепости чая у него сводит скулы.
— Я что, сижу себе здесь, за скотом твоим приглядываю. Ты ешь, пока горячие.
Оладьи у дяди Вани были большими, не пышными. Но Володя после пережитой ночи уплетал одну лепешку за другой, макая их в свежие сливки.
— Раджанка, смотрю, неровно к тебе дышит, — дядя прищурился и посмотрел в окно. — Не мое дело, конечно. Но не связывался бы ты с ней. Замужем девка. Вон, Баярмуха, самое то для тебя, красивая, умная, с характером. Такую одну с детьми оставить не страшно. Как волчица будет приглядывать.
— Рано мне о детях думать, дядя Ваня. Мне в армию надо сначала сходить.
— Армия — это хорошо, — дядя Ваня завернул очередную самокрутку. — Старший мой до командира в армии дослужился. А младший учителем был. Детей, говорил, люблю.
— А сейчас они где?
— Покойнички оба.
— Соболезную.
— Младший-то большим человеком успел стать, директором детского лагеря был.
— А что с ним случилось, если не секрет?
— Убили. Дружок твой постарался. Долго я за ним шел, два раза от меня уходил, шельмец. Но ничего, недолго ему бегать осталось.
Володя заметил, что к своей кружке дядя Ваня так и не притронулся.
— Давай уж и про второго расскажу. Второго моего дед твой голодом заморил.
— Дед, мой? Это вам сколько лет то?
Лицо дяди Вани перекосилось как в кривом зеркале.
— Много. Простые люди столько не живут.
Володя ощутил жжение в животе, стул под ним стал будто резиновым. Он рванул к выходу, но не устоял на ногах и упал на пол.
— Не шуткуй, — дядя Ваня склонился над ним. — Хватит, отбегался. А ну-ка…
Дядя Ваня надавил на подбородок Володи, достал из кармана пузырек, и закапал ему в рот жидкость. Володя ощутил вкус крови.
— Вот так! Порешить бы тебя, шельмеца. Но нельзя, пока нельзя…
Открыв глаза, Володя увидел керосиновую лампу на столе, и дядю Ваню, он сидел у печки и чистил старое охотничье ружье. Ноги и руки Володи были плотно перетянуты бечевой и шпагатом.
— Очнулся? — дядя Ваня взял с печки два патрона и загнал их в стволы ружья. — Дядьки твоего ружье. Он специально его купил, чтобы на меня охотиться. Сам же от этого ружья и подох.
— Я-то вам чего плохого сделал? — прохрипел Володя, и раскашлялся.
— Ты-то? Так ты-то мне и нужен. Долго я тебя ждал.
— Я понял, вы — Харан.
— Ну и понял, и что? Легче стало?
— Нет. Просто смешно. Источник ненависти был у меня дома.
Дядя
