и раньше догадывалась, что можно выведать всё необходимое от сотрудников, специализирующихся в этой области, но услышать от него, девушке было неприятно.
— Достаточно, чтобы узнать о том, что ты учишься в университете, примерная дочь и отличница, и есть собственный бизнес. Я не вдавался в подробности до определённого момента.
— А когда он настал?
— Когда мы с тобой встретились в коридоре, а в тот же день и на презентации проекта. Я запросил ещё раз узнать обновлённые данные о тебе. До этого момента я видел твою фотографию только издалека, поэтому не мог знать, что это ты.
— Что было дальше? И когда ты решил меня использовать в своём коварном плане мести?
— Я хотел отомстить только твоему отцу, и изначально ты не входила в мои планы. Ты тут не причём, ты не виновата в том, что твой отец убийца. Тогда, когда твой отец представил тебя своей дочерью, и я узнал, что галерея принадлежит тебе, я понял, что это идеальная возможность выйти на него через тебя.
— Но зачем было сжигать то, что мне было дорого? Ты ведь об этом прекрасно знал! Там была вся моя жизнь! Я вкладывала туда всё! А ты это уничтожил одни взмахом спички.
— Прости. Но иного выхода у меня не было. Полицейские не стали бы слушать без доказательств ничего, а мне было необходимо, чтобы все бумаги попали к ним.
— Так это ты им подсунул бумаги и все доверенности?! — ошеломлённо спросила Анна, вспомнив, что сказала Елена Ивановна про инкогнито, подбросившего бумаги в приёмном отделении полиции.
— Конечно. А кто же ещё? Без произошедшего в галерее пожара никто не смотрел до этого момента ничего. Пока он и его помощники были заняты проектами, разрабатывая дальнейшие планы, думая как вернуть галерею и что с ней делать, где прятать все документы, я стал тем, кто помог решить множество вопросов в деле об убийстве, в незаконном хранении и отмывании денежных средств и крупногабаритного оружия. Всё это сделал я. Они ещё должны мне спасибо сказать. Так повысил им раскрываемость, аж сразу несколько дел. А на все грязные делишки Михаила Максимовича закрывали глаза и покрывали его же люди. И не смотри на меня так. Я долго выискивал информацию, способную подобраться нему. Ты же ничего не знаешь о своём отце. Такое ощущение, что я знаю больше о нём и о его деятельности, нежели родная дочь, которая так искренне доверяла ему. Ты очень помогла мне, когда сказала, что отец проверяет на достоверность твои бухгалтерские документы. Это облегчило мне жизнь.
— Заткнись. Не знаю, чего ты хочешь, но благодарности даже и не жди. Я тебе доверила свои секреты, почувствовала, что ты тот, кто сможет помочь обрести счастья, а ты всё сделал, чтобы только подобраться к моему папе. Господи! Мы с тобой переспали несколько раз за ночь, мы рассказывали друг другу сокровенное, а тебе, оказалось, плевать на чувства других людей, что они чувствуют! И не переводи всё на него, ты такой же урод, как и он. Ничем не отличаешься от отца. Ты сам виноват, что оказался тут, сам указал себе дорогу в это место, теперь довольствуются тем, что тебе преподносят, — проговорила сквозь зубы девушка.
— Да. Невозможно отрицать, что допустил такую глупую ошибку, попавшись на незаметной камере дома. Но я ничего не изменил бы. Даже, оказавшись тут, в тюремной камере, я повторил бы такой исход, зная, что смог выиграть этого урода и он заслужил по заслугам, — с ненавистью ответил Александр своей возлюбленной.
— На что ты рассчитывал? Что после всей этой слезливой истории, которую ты мне поведал, что мой папа ужасный человек, натворивший кучу всего дерьма, я буду тебе звонить, писать и говорить, что обязательно дождусь, несмотря ни на что? Ты же понимаешь, что такого никогда не будет? Даже, если тебе дадут условный срок, я не захочу тебя видеть. Никогда.
Мне жаль тебя, если ты думаешь, что этим рассказом можешь оправдать свои действия. Я понимаю, что моя семья тоже не идеальна. То, что сделал отец — это вообще верх безрассудства, но ты мог остановить себя и не продолжать делать то, что приведёт к новым бедам, — губы приподнялись в холодной улыбке Анны.
— На это я не надеялся. Я не питаю иллюзий на счёт наших с тобой дальнейших отношений. Хочу только, чтобы ты поняла, что я правда не хотел тебя сюда вмешивать, — серьёзно ответил Александр.
— У меня есть ещё один вопрос. И он, скорее всего, будет последним, что я спрошу у тебя, — сказала Анна.
— Жаль. Что тебя интересует?
— За всё это время, что мы с тобой знакомы, что проводили совместное время, провели замечательную ночь, и я познакомила тебя с подругой, я тебе нравилась? Хоть чуточку? Хоть самую малость? Или ты просто шикарно развлекся с очередной девушкой, умудрившийся по-быстрому затащить к себе в постель? Ты хоть что-нибудь чувствовал ко мне, кроме того, что я дочь убийцы, способная воплотить твои мечты в реальность? — задав самый главный вопрос у Александра, девушка уже не могла скрывать своих истинных чувств по отношению к молодому человеку, который до сих пор ей нравится, в которого она влюблена по сей день.
— Никогда не смотрел на тебя, как на дочь убийцы. Ты мне нравилась и нравишься до сих пор. Это невозможно отрицать. Ты шикарная девушка, с великолепным вкусом, разбирающаяся в моде, искусстве, технологиях, вычислениях и во многом другом. Единственный твой минус — ты не разбираешься в людях и это тебя подвело. Ты та, что смогла растопить моё сердце, спустя множество лет после смерти моего отца. Я бы замкнут, неразговорчив и совершенно другой человек, не способный никого любить и уважать по-настоящему. Шёл к своей цели по головам. Но ты не такая и смогла показать, что можно творить, мечтать и создавать новые шедевры просто одним взмахом руки. Я прошу только одного — прощения. Прости, что нарушил все твои мечты, планы, желания. Надеюсь, ты в будущем будешь счастлива, действительно счастлива, зеленоглазка…
Нажав на кнопку внизу, Анна встала из-за стола и, обернувшись с горечью во рту, вытерев щеку тыльной стороной ладони одиноко скатившуюся слезу, девушка проговорила:
— Прощай, Александр.
Александр
