Я сидела не выходя из комнаты, не имея никакого шанса связаться с внешним миром и любые мои попытки улизнуть моментально пресекал приставленный ко мне тупоголовый боров. Кажется, он ходил за мной всюду, разве что в туалет отпускал одну. Все мои гаджеты: ноутбук, телефон, планшет отобрал Тигран, я сидела в полной изоляции умирая от волнения за Сашу. Лишь единожды мне удалось стащить телефон горничной и быстро ему позвонить. Я должна была его предупредить, сказать, чтобы он был осторожен! Мне страшно от того, что он мог не воспринять мои слова всерьез, ведь перед этим я наговорила ему кучу глупостей, но очень надеюсь, что он меня услышал. Что уехал куда-нибудь подальше, замел за собой все следы и Тигран его не достанет.
— Куда мы едем? — испытываю что-то похожее на дежавю, потому что, кажется, еще совсем недавно задавала точно такой же вопрос. — Я не спрашиваю «зачем», хотя бы «куда».
Он привычно молчит, игнорируя меня словно пустое место. И я до смерти от этого устала! Пусть уже сделает со мной что хочет, черт с ним, но я могу хотя бы узнать! Мне надоело, что меня таскают туда-сюда словно безвольный манекен. Надоело!
Несколько дней непрерывной депрессии перемешанной с чувством вины и страха дали свои плоды — я превратилась в жалкое подобие зомби, все чувства смешались тоже, образовав одну большую бесцветную кучу.
Я хочу только одного — чтобы Саша был в безопасности, чтобы Тигран его не достал, что будет со мной меня уже волнует мало.
— Хочешь убить меня — убивай, но не трогай его, — произнесенные мною слова спустя минуты продолжительной тишины звучат даже как-то зловеще. — Он ни в чем не виноват.
Тигран улыбается, но не искренне, так улыбаются люди, когда совершили какую-то пакость и гордятся этим.
— Зачем мне тебя убивать, ты мне еще пригодишься.
— А он?
— А он уже нет. Все, что он мог, он сделал.
В ужасе оборачиваюсь на него и пытаюсь переварить услышанное.
Неужели я не успела со своим предупреждением? Неужели Саша в беде?!
Что значит это его «уже нет»?
— Куда ты его втянул? — цежу сквозь зубы, изо всех сил стараясь не дать волю слезам. — Что именно он уже сделал, я не понимаю!
— Он сделал то, что сделал бы только идиот — подставил под удар свою репутацию и даже жизнь ради шлюхи, которая того не стоит, — переводит на меня темный взгляд. — Имя шлюхи сказать?
— Что с ним?! Где он сейчас! Отвечай!!!
Я знаю, что если он не захочет говорить — он ничего не скажет, но, к счастью, сегодня ночью он как никогда благосклонен.
— Сейчас он помогает мне отмыть мои миллионы, чтобы спасти твою задницу. Ну он и кретин, Тори, я просто понять не могу — как ты могла связаться с таким болваном? — качает головой, не скрывая улыбки. — Рискнуть всем и ради чего?!
— В каком смысле «отмыть»? Я ничего не понимаю! Пожалуйста, Тигран, скажи, что с ним все хорошо! — плюнув на гордость, цеплюсь за лацкан его пиджака, умоляя. — Он жив? Просто ответь мне, больше я ничего не прошу!
— Он жив, — ровно произносит он, и я выдыхаю, но следующее его слово заставляет застыть кровь в жилах. — Пока.
— То есть — пока?
— То есть — то есть? — отвечает немного нервно вопросам на вопрос. — Пока жив — это значит жив пока. Но скоро будет мертв. Не знал, что ты такая тугая.
Тело прошибает крупная дрожь, но уже виной тому не ноябрьский холод.
Если до этого мне было просто страшно, то сейчас это страх парализующий. То, что я боялась больше всего услышать, произнесено.
— Ты убьешь его? — выходит как-то сипло и очень жалко.
Он снова смотрит на меня и в его взгляде проскальзывает даже что-то похожее на сочувствие:
— Не я. ТЫ убьешь его.
Глава 42Несколько секунд я пытаюсь обмозговать его слова, но получается паршиво, потому что ужас ситуации настолько выбивается из рамок реальности, что я теряю способность мыслить связно и здраво.
Все это больше похоже на нелепый страшный сон, чистилище, бред наркомана под смертельной солевой дозой, сценарий тупого сериала в конце концов, но никак не мою жизнь.
Этого просто не может быть. Не может и точка.
— Нет, — быстро качаю головой и выдавливаю нервную улыбку. — Я не убью его.
— Нет, убьешь, — повторяет он так же спокойно и уверенно, заезжая на узкую двухполосную трассу, проходящую через густые посадки. — У тебя нет другого выхода.
— Это бред, Тигран! Ты вообще думаешь, что несешь?
— Бред — это твоя жалкая жизнь, Тори. Ты одна во всем виновата и его смерть, кстати, будет только на твоей совести.
Все еще не веря в реальность происходящего, снова смотрю на него, пытаясь понять, шутит он или нет.
Может, это действительно проверка на вшивость такая и я как последняя лохушка на все это ведусь? Психую, бледнею, мямлю какую-то чушь, чем забавляю его, развлекая от монотонности ночной дороги.
Данная мысль мне понравилась и даже вселила некое подобие вялого оптимизма. Но не совсем…
— И когда же я, по-твоему, его убью? — забрасываю осторожный крючок.
— Сегодня. Уже скоро.
— И… как я это сделаю?
— Ты застрелишь его, когда я буду тебя ему передавать.
— Передавать?!
Он устало вздыхает, словно я спросила откровенную ересь.
— Да, именно так — передавать. У нас был договор: он помогает мне прикрыть ограбление, а я за это отпускаю тебя на все четыре стороны. Деловые люди и вопросы решают по-деловому, так что ничего личного, это сделка, а в любой сделке всегда есть риск лишиться чего-то. В худшем случае это деньги, их терять, поверь, гораздо больнее. От мешающего человека избавиться в разы проще, а твой Градов теперь слишком много знает, поэтому, сама понимаешь.
С каждым произнесенным им словом шаткая иллюзия розыгрыша рассеивалась, слово сигаретный дым в густом тумане.
Никакая это не шутка, он действительно хочет чтобы я убила Сашу… На самом деле взяла и просто убила. Лишила жизни своими руками.
Снова стало дико страшно, а когда он продолжил говорить, я ощутила, как сильно побледнела.
— Скоро мы приедем к назначенному месту и когда он подойдет, чтобы тебя забрать, ты нажмешь на курок.
— У меня даже нет пистолета!
— Почему же, есть, посмотри в бардачке, — спокойно кивает он, и я в ужасе перевожу взгляд на обшитую кожей приборную панель. Недолго думая, дергаю на себя ручку и вижу его — большой черный револьвер. От одного только вида на эту смертоносную штуку к горлу подкатила тошнота. Но вместо того, чтобы истерить, умолять его передумать, просить сказать, что он пошутил, я шепчу совсем несуразную вещь:
