Впрочем, вряд ли Казу его бы услышал. Он сидел, тупо уставившись на каменного ворона, бледный и молчаливый.
Ханэ кашлянул. Казу развернулся к нему, и в тёмных глазах отразилась растерянность.
— А, это ты… Точно. Я забыл.
Он потеснился, пропуская Ханэ к надгробию. Ханэ коснулся каменного холодного клюва и, помедлив, прислонился к нему лбом.
Ханэ стоял так с минуту, не произнося ничего ни вслух, ни про себя. Он просто не знал, что сказать. Когда рядом встал Казу, он только чуть слышно прошептал:
— Прощай.
Напоследок проведя по каменному клюву ладонью, Ханэ скользнул в сторону.
— Разве он единственный, с кем ты хотел попрощаться? — хрипло спросил Казу.
— На самом деле… нет.
— Позволишь пойти с тобой?
Ханэ окинул его удивлённым взглядом. С чего такие вопросы? Казу не был близок с его братом, но они оба принадлежали к клану Ёмори. Казу имел полное право посетить и его могилу.
— Может, ты хотел бы пойти один, — пожал плечами Казу.
— Я думаю, он бы тебе обрадовался. Он тобой вроде как восхищался.
Казу кивнул в знак благодарности. Две фигуры отделились от надгробия Обуры и направились дальше, в отдалённую часть. Ханэ свернул влево. Он слишком хорошо запомнил эту дорогу.
Надгробие со слётком вынырнуло из темноты. Фигурка ворона широко раскрыла крылья, которые казались слишком большими для такого тела. Только ни она, ни тот, кого фигурка изображала, никогда не поднимутся в небо.
Глубоко вздохнув, Ханэ положил ладонь на голову птицы.
“Что ж, Цуя, я пришёл, — мысленно сказал он брату. — И привёл Казу. Ты его помнишь, верно? Помнишь, как тебе нравилось повторять всё за ним? А я злился. Глупо, правда?”
Казу встал рядом. Во взгляде столичного вранолюда была пустота.
— Мне жаль, — вдруг сказал Казу. — Это, конечно, ничего не изменит, но… мне жаль.
Кивнув в знак благодарности, Ханэ убрал руку с постамента. На него взирала безмолвная статуя ворона, но в мыслях снова звучал голос, который ему не суждено было услышать снова.
Шагнув назад, Ханэ на ходу развернул акурэ. Тело за мгновения покрыли жёсткие перья.
Обернувшись, Казу глянул на него с немым вопросом. Даже в облике полуптицы он умудрялся быть на удивление выразительным.
— Пора, — кивнул Ханэ, расправляя крылья.
