взятки? Вряд ли, можно просто прийти к нему и домой и скинуть целую тонну этого красивого металла. Нет, нужен был более хитрый план.
Сперва необходимо было понять мотивы этого человека. Он либо захочет оставить золото себе, либо вернуть. Второй вариант тоже исключать было нельзя. Мало ли что у его на уме. Вдруг этот Пётр захочет прослыть героем и укрепить свои позиции в государственном аппарате.
Но как бы там ни было, мне нужна была помощь Эймоса. Потому я и отправился в казино. Он там как раз устроил «пир на весь мир», а я проголодался, таская эти тяжеленные слитки и ещё более тяжёлые сумки с деньгами.
Мы с обгоревшим котярой весь вечер обсуждали план дальнейших действий и даже пришли к общей стратегии. Однако за всеми этими играми во властителей мира и великих захватчиков мы не заметили, как Марина покинула пентхаус и куда-то пропала. Она осталась одна где-то на три часа, и одному Зевсу известно, что у неё на уме.
Эймос сразу же начал настаивать на том, что мы должны от неё избавиться. Но я был против, ибо верил, что Марина не способна нам навредить. Возможно, она просто захотела выпустить пар. Но так или иначе, нам нужно это узнать, однако сперва надо отыскать эту большегрудую барышню в огромном городе.
И почему-то щелчки пальцами не помогали… Кончилась энергия? Вроде бы нет. Странно. Очень странно. Что же могло случиться с Мариной? И ушла ли она по своей воле?
Глава 18
— Ты уверен, что хочешь с ней возиться? — спросил Эймос. — Даже если нам удастся найти её живой, стоит ли она этих усилий?
— А что ты предлагаешь? Бросить её? Как минимум нужно узнать, что случилось, — ответил я, расхаживая по пентхаусу. — Марина слишком много знает, и мы просто обязаны выяснить, что же с ней случилось. В худшем случае узнает, что она нас предала, и поймём откуда ждать угрозу. В лучшем спасём её.
— Я бы не исключал возможность, что она ушла сама. Понимаю, тебе хочется верить, что её похитили, но ты сам видел её истерику, — Эймос демонстративно заглядывал в каждый шкаф, делая вид, что он ищет нашу потеряшку.
— Предчувствие у меня плохое. Какой ей был смысл просто так сбегать? В чём логика? Ты же у нас мастер в таких вопросах, так ответь.
— Мой ответ может тебя расстроить.
— Как-нибудь справлюсь.
— Эта твоя смертная вполне могла перегореть — так, кажется, у них тут говорят, — он поймал на себе мой вопросительный взгляд и продолжил. — Хоть Марина и заявляла, что всем сердцем желает отомстить отцу, возможно, это была лишь ширма. Я бы поставил на то, что она сама не знала чего хотела. А тут посмотрела на нашу добычу и сгинула в небытие. Так сказать, в свободное плавание.
— Ты же сам сказал, что все деньги на месте. Да и золота она не взяла, — я показал на кучу награбленного добра, которая до сих пор находилась посреди зала.
— Ну-у-у-у… Я же не пересчитывал купюры. Она вполне могла забрать тысяч сто и слинять.
— Нет. Это звучит неправдоподобно. Даже для тебя, — отрезал я.
— Вот объясни, — Эймос уселся на диван. — Почему ты так хочешь, чтобы я оказался неправ? Тебя обуяло нестерпимое желание ею владеть? Во всех смыслах этого слова. Хочешь сделать из неё послушную собачку и игрушку для сексуальных утех в одном лице? Спору нет, она прекрасна, но поверь мне на слово, в этом мире много прекрасных дам. Даже в этом городе найдётся с десяток тех, кто способен затмить Марину своей красотой.
— Во-первых, она не просто какая-то симпатичная баба, а аристократка, — тут же перебил я. — Но это не главное. Во-вторых, и что наиболее важно, у меня предчувствие.
— Человеческая интуиция разыгралась? Слабоватый аргумент, как ни крути.
— Нет. Это божественное предвидение. Дионис мне о нём рассказывал.
— Ты просто хочешь в это верить. Логических предпосылок у этого «предвидения» нет.
— Готов поспорить, что я прав, — на всякий случай я решил осмотреть всю квартиру.
— Если ты прав, и её действительно «похитили», то так уж и быть, я прощу её и приму как часть нашей коалиции. Но если ошибаешься, то пообещай, что мы забудем про неё и продолжим экспансию, — Эймос говорил громко, ведь я ходил по комнатам и слышал его с трудом. — А чтобы ты не расстраивался, я найду тебя сразу трёх великолепных дам. Они помогут тебе справиться с болью утраты.
— Надеюсь, это будет не те дамочки, которые тебе задницу вылизывали? — спросил я, переходя из комнаты Марины в свою.
— Других. Те дамы слишком много знали…
— Эймос, хватит жрать людей просто так! — выкрикнул я. — Зевс это не одобрит!
— Было то всего один раз… Их тут десять миллиардов, никто и не заметит пропажи трёх проституток, — громко бурчал обгоревший котяра. — Да и вообще, разве я не имею права на заслуженный отдых? Ключевое слово — заслуженный. Тихей? Ну где ты там пропал? Тебя тоже похитили? Если да, то не отвечай. Тихей?..
— Тут я, тут. Как и говорил, ты оказался не прав, — я вышел в зал с письмом в руках. — Мне оставили послание. И нет, это не Марина. Я видел, как она пишет.
— Чего?.. Послание?.. — Эймос аж подскочил от недоумения. — Кто-то был здесь и не тронул наши богатства? Её похитил имбецил? Нелогично.
— На твоё счастье, они ушли недалеко, — я передал хвостатому письмо. — Читай сам.
— Жду тебя на крыше?.. И всё? Что за бред?
— Кажется, у нас был персональный выход наверх? — уточнил я.
— Он скорее технический, — Эймос насторожился. — Давай лучше пошлём стража на разведку. В крайнем случае, давай я схожу. Тебе нельзя терять оболочку.
— Логично, но мне кажется, похититель был к этому готов. Я пойду сам. Это дело чести.
— Это дебилизм! Один не взял деньги и выкрал бабу, а второй хочет пойти на «стрелку» с голой жопой. Вы друг друга стоите, — Эймос демонстративно вновь уселся на диван и сложил на груди свои обгоревшие лапы. — Иди, если так хочет сдохнуть.
— Я чувствовал, что её похитили, а теперь чувствую, что должен пойти сам. Так будет правильно. Да и не хочется мне тратить энергию на твой перепризыв. Ах да! — меня вдруг осенило. — Если бы я не был всё это время с тобой рядом, то обвинил бы в похищении именно тебя. Это ведь в твоём духе: подстроить похищение, чтобы и Марину наказать, и шёрстку вернуть за счёт перепризыва. Ты же тот ещё хитрец…
— Ты прав. Это в моём стиле, однако я слишком сильно был занят делами насущными. Некогда мне было проворачивать столь сложную аферу.
— Поэтому я тебя и не обвиняю. Но пойду
